Локтем в живот — не ногами вперёд.
Хоть бы и так… Не одни мы на глобусе,
Чтобы разнежиться и загорать.
Место под солнцем — окошко в автобусе,
Сесть не успели — извольте стоять.
На ногу чью-то встав непреднамеренно,
Люди при этом не дышат ровней.
Если невротик забился в истерике,
Нервам соседей не стать здоровей.
В кипише общем, издёрган и выпивши,
Катит народ из Гоморры в Содом.
Вот и доехал ты, друг мой не выпавший,
В город-пустырь под названьем Дурдом.
В том мегаполисе с глупым названием,
Что надоело, как детям драже,
Хата твоя та, что самая крайняя,
Разницы нет, на каком этаже.
Даже рассудком отъехавши в сторону
И отрешившись от бед и тревог,
Не поддавайся суждению вздорному,
Что хата с края вдали от дорог,
От переездов, где мчатся истории
Локомотивы, сбивая с пути
Тех, кто задумал с кондуктором спорить и
Место в автобусе не оплатил.
Жить для себя — это так, тем не менее
Ты осознать это должен, старик —
С каждым ушедшим твоим соплеменником
Жизнь и твоя сократилась на миг.
И как итог, в опустевшем автобусе
Некому будет толкаться в пути,
А сам автобус с покатого глобуса
Сбросит взбесившийся локомотив.
Нам чувство локтя — не фантасмагория
И не ужастик, что спать не даёт.
Выбор у нас, если верить истории,
Локтем в живот иль ногами вперёд.
Автограф наших неудач
Сперва мельчают интересы,
Затем тускнеет жизни цель.
Не скрыть вчерашнему балбесу
Следы унынья на лице.
Былых сражений флибустьеры
Не вспоминают мать твою…
В непритязательности серой
Себя меж ними узнаю,
Иные вылиняли краски…
Невзгод житейских ураган
В себя вмещает под завязку
Вином наполненный стакан.
Немало мы всего хлебнули…
Когда окончится вино,
Мы, осушив напариули,
Увидим собственное дно,
Где сквозь находки и потери,
Муть дней былых и прочий срач,
Чем жили мы, удостоверит
Автограф наших неудач.
О посмертном признании
В согласии с законом мирозданья,
Которому альтернативы нет,
Стремление к посмертному признанью
В ребёнке формируют с малых лет.
Прилежные — те строят свои планы
И делают, что взрослые велят.
А кто из нас особо бесталанны
Об этом даже думать не хотят.
Живут, как бог им на душу положит
«Здесь и сейчас», в конце, но в полный рост.
А как из задних в первые возможно
Им вырваться — поведает Христос,
Научит жить в согласии с Заветом.
Бессмертье ждёт того, кто заслужил…
Но нужно ли признание посмертно
Тем, кто при жизни им не дорожил?
Когда в твоих ладонях целый мир
Из чаши полной радостей, страданий
Одним дано испить, тебе ж — хлебнуть,
В конечный пункт прибыть без опозданий,
Не зная, где кончается твой путь.
В поту холодном кто не просыпался.
Но если ты, забыв про Часослов,
Как в фильме «Остров», смерти испугался,
То значит к встрече с Богом не готов.
Когда же ты не схимник, не отшельник,
Затерянный в глазницах чёрных дыр,
А видишь храм как неба отраженье,
Тогда в твоих ладонях целый мир.
Эх, кольчужка-то коротковата
Из двух зол выбрав меньшее, ладно живём,
К идеалам высоким стремимся.
Всходы зёрен проросших, не ставших жнивьём,
Поклевать залетают синицы.
Что мешает им вызреть, какая судьба-
Лиходейка свои строит козни,
Если наших созревших надежд молотьба
Наступает лишь осенью поздней?
И когда время наших прозрений придёт,
То какие нарушить нам скрепы,
Чтобы цепи несметных проблем и забот
Обратить в молотильные цепы?
Чтобы мудростью лет налитое зерно
Получить с запоздалых колосьев,
Опыт дней, пролетевших как кадры в кино,
Пригодился кому-нибудь после.
У лампадки какой не дышать на фитиль,
Оказавшись в своей аппаратной,
Чтоб про жизнь не подумать, монтируя фильм —
Эх, кольчужка-то коротковата.
Небес изорванный палас
Когда по улицам спешим
Заботам вечным на потребу,
Прочь вылетают из-под шин
Не брызги, а кусочки неба.