в новых стимулах, поскольку старые очень скоро
исчерпывают себя и теряют привлекательность.
Рассматривая проблему стимулов в своей книге
"Анатомия человеческой деструктивности", я проводил
различие
между
стимулами,
"повышающими
активность",
и
стимулами,
"усиливающими
пассивность", и предложил следующую формулировку:
"Чем больше стимул способствует пассивности, тем
чаще должна изменяться его интенсивность и (или) его
вид; чем больше он способствует активности, тем
дольше сохраняется его стимулирующее свойство и тем
меньше необходимость в изменении его интенсивности
и содержания". Пятым и самым важным фактором
является изменение социального характера, которое
произошло
за
последнее
столетие,
–
замена
"накопительского" характера "рыночным" характером.
Хотя это изменение и не свело на нет ориентацию на
обладание,
оно
привело
к
серьезнейшей
ее
модификации» [19, c. ].
Не меньшие изменения в психологии и ценностях
человека произвели новые транспортные средства
информации. Прежде всего, мобильный телефон и
интернет. Сегодня потребительским психозом этих
новых технических достижений охвачены сотни
миллионов людей. И этот психоз сознательно
усиливают рекламные кампании производящих и
торгующих
этими
новшествами
предприятий.
Станислав Лем ещё в 1966 г. написал: «Дело в том, что
атрофия
ценностей,
начало
которой
положено
технологией, имеет характер необратимого процесса…
Технология не может заменить аксиологический хребет
351
цивилизации» [11, c. 564]. Но технология может сломать
аксиологический хребет цивилизации! Далее он
продолжает: «В современном мире ни обычаи, ни
ходовые нормы морали не в силах противиться натиску
технологии. И дело может дойти до притормаживания
этого
натиска…,
лишь
если
результаты
инструментального новшества входят в решительный
конфликт с установленными законами. Если же
ситуация такого фронтального столкновения заменена
обходным маневром технологии, общество и его
правовые
нормы
оказываются
практически
бессильными. Спохватываться задним числом, как
правило, бесполезно: если техническое средство
единожды широко распространилось, задержать его
невозможно – слишком оно вездесуще. Поэтому на
практике прибегают к незначительным – и явно
бесплановым – отступлениям в сфере этики» [11, с. 564-565].
Если Станислав Лем бьет тревогу и призывает к
контролю над внедрением технических новшеств в
повседневную практику, к моральному осмыслению и
выработке юридических норм до внедрения, то Эрих
Фромм показывает, что происходит в действительности:
«Обрушивающаяся на население реклама с ее чисто
суггестивными методами, характерными прежде всего
для телевизионных коммерческих фильмов, является
одурманивающей. Такое наступление на разум и
чувство реальности преследует человека повсюду, не
давая ему передышки ни на миг: и во время
многочасового сидения у телевизора, и за рулем
автомобиля, и в ходе предвыборной кампании с
присущей ей пропагандистской шумихой вокруг
кандидатов и т. д. Специфический результат
воздействия этих суггестивных методов состоит в том, что они создают атмосферу полузабытья, когда человек
352
одновременно верит и не верит происходящему, теряя
ощущение реальности» [19, c. ].
Огромное распространение получили сегодня
виртуальные отношения полов. Говорят о виртуальной
любви, виртуальном сексе. Юмористы шутят, что есть
виртуальные браки, в которых рождаются виртуальные
дети. Институт брака и без того испытывает кризис, а
новые средства связи ещё больше расшатывают его.
Принципиальную важность для современной
культуры имеет транспорт не как транспортное
средство, а как сектор экономики: производство, продажа, сервис. Мы склонны даже назвать автомобиль
современным храмом на колёсах, а мобильные
телефоны и компьютеры – мини-храмами, храмчиками.
Право на подобные утверждения даёт нам транспортный
фетиш современного человека, его готовность к тому, чтобы
отдать
последнюю
копейку
за
новую
транспортную штучку, а то и готовность отнять эту