шкуру другого» (Чехов А.П.). А главное - нужно
прощать, иначе тотальная, беспрерывная война всех
против всех. Но сколько нужно прощать. «До семи ли
раз прощать брату моему? – До семижды семи, говорю
Вам,» – таков ответ Иисуса Христа.
Исчерпывающе
изложить
данную
тему
достаточно трудно. Вне поля зрения остались многие
63
конкретные проблемы. Но изложенного достаточно для
того, чтобы составить представление о проблеме.
ЛИТЕРАТУРА
1. Библия.
2. Соколова В.Н., Юзефович Г.Я. Отцы и дети в
меняющемся мире. – М.: Просвещение, 1991. – 224
с.
3. Ольшанский Д.В. Неформалы: групповой портрет в
интерьере. – М.:Педагогика, 1990. – 192 с.
4. Вересаев В.В. Живая жизнь. – К.: Дніпро, 1988. –
510 с.
5. Меснянкина И.Б. Поиски нравственной свободы. –
М.: Знание, 1987. – 64 с.
6. Анисимов С.Ф. Мораль и поведение. – М.:Мысль, 1985. – 155с.
7. Зубец О.П. Возраст: Особенности нравственной
жизни. – М.: Знание, 1987. – 64 с.
8. Карякин Ю. Достоевский и канун XXI века. – М.: Советский писатель, 1989. – 656 с.
“Філософія, культура, життя”,
Днепропетровск, № 11, 2001
64
ТОЛСТОЙ КАК МОРАЛИСТ
(на примере романа «Анна Каренина»)
Казалось бы, что может быть проще, чем жить по
совести, морально! Оказывается, это не так просто. И не
только потому, что морально всегда значит в той или
иной степени в ущерб себе, но и потому, что в условиях
морального выбора неизбежна коллизия между моралью
и нравами, между истинными ценностями, которые в
конкретной ситуации взаимно исключают друг друга, между долгом и склонностью (между «хочу» и «надо» и
между «хочу» и «можно»).
Мораль и нравственность неоправданно часто
употребляют как синонимы, но как раз в коллизии
моральных
императивов
и
нравственных
норм
обнаруживается их противоположность. Трагедия
любовного треугольника Вронский – Анна Каренина –
Каренин состоит в том, что это на самом деле не
треугольник.
Это
четырёхугольник,
в
котором
четвёртый угол – общество, свет. Не будь этого
четвёртого компонента – проблема просто бы не
возникла как таковая. Возможно, конечно, представить
проблему как чисто биологическую конкуренцию. Но
такой подход исключает как раз общество и моральное
измерение из рассмотрения ситуации. Сущность
конфликта между «провинившимися» и светом состоит
не в осуждении светом нарушения морали, а в
осуждении нарушения нравов света. Нравы общества
таковы, что они не допускают правды. Ведь осуждается
не сама измена, разрушение семьи, отказ от ребёнка, а
открытая демонстрация этого.
По мере чтения романа не покидает ощущение, что Вронский и Каренина сами виновны в ситуации.
Ведь им известны моральные заповеди и нравственные
нормы общества. И доля справедливости в этом
ощущении, по-видимому, есть. Но они оба любят, а
65
любовь не может быть подвергнута моральному
осуждению, поскольку она не является результатом
морального выбора. Человек любит безотносительно к
голосу разума и совести. Любовь ломает волю человека.
Любовь часто превращает человека в безвольного и
безумного раба, который нуждается в сочувствии и
помощи, но никак не в восхищении или осуждении.
Пушкинская Татьяна была «другому отдана» и будет
век ему верна. Такая позиция, на мой взгляд, заслуживает восхищения, но многие ли способны на
такое! Она жестко следует культурной традиции. А вот
Вронский и Каренина следуют природе, порыву. И их
вину я вижу в том, что они не предприняли никаких
шагов, чтобы погасить пожар, который в итоге
разрушил всё, разрушил судьбы связанных с ними
людей. Культура через религию и церковь даёт простые
и часто действенные рецепты для преодоления
подобных ситуаций: сходить в церковь, помолиться, исповедоваться, поставить свечку, причаститься. Т.е.
человеку культурой дан правильный ориентир, но
никто, кроме самого человека не может совершить
моральный выбор следовать ему или нет. В этом суть
свободы человека, а значит и ответственности за
свободно сделанный выбор. Толстой, уделяя большое
внимание религии и церкви в размышлениях Левина, не
обсуждает такой вариант для Вронского и Карениной.