«Связь с другой есть прекращение для себя бытия. Именно благодаря абсолютному характеру и своему противоположению она находится в отношении к другим [вещам,] и только это отношение имеет существенное значение; но отношение есть; отрицание своей самостоятельности, и, таким образом, вещь гибнет, как раз благодаря своему существенному свойству» (Феноменология Духа.)[82].
Здесь, по Гегелю, представление абсолютной общности не имеет уже чувственного характера и «впервые… сознание действительно проникает в царство рассудка».
Это место никак не должно нас смущать, ибо всё ещё речь идёт только о рассудочных категориях. Однако, вышеприведённые суждения нельзя оставить без некоторых возражений уже теперь. У Гегеля связь вещей, как известных предметных единичностей, имеет тенденцию превратиться в чистое отношение без относимого, точно так же, как, например, в «Философии природы» материя определяется через единство времени и пространства и их соотношений, а не наоборот, т. е. не так, чтобы время и пространство определялись, как формы существования материи. Если вещи не существуют вне отношения к другим вещам, то это вовсе не означает, что они «гибнут», то есть перестают существовать: отрицание изолированной вещи не есть отрицание вещи. Если отношение существует, как «существенное свойство» чего-то, то с гибелью этого чего-то должно гибнуть и это отношение. Отдирать одно от другого никак нельзя: это — антидиалектическая, голо-рассудочная операция: вещь предполагает отношение и уничтожает понятие вещи в себе, как абстрактной, бессодержательной и пустой: она всегда и везде, и для другого. Она сама — диалектическое противоречие, и философия должна брать её именно в этой диалектической противоречивости.
Чувство известной неудовлетворённости при обсуждении вопроса о познании часто проистекает из того, что люди думают не о познании предметного мира, а о чем-то другом; то есть не о том, чтобы получить отражение (правильное отражение) предмета, а о том, чтобы получить сам предмет, то есть превратиться в предмет.
Это стремление возникает в связи с аналогией с другими людьми. Если субъект X наблюдает живого «Y, человека» то он об Y судит по аналогии с собой. Он считает, что «познаёт Y» тогда, когда воспроизводит «переживания» Y в своём собственном сознании, судя об этом по мимике, по лицу, по движению тела и т. д. Другими словами, он познает Y тогда, когда он до известной степени сам превращается в Y, воспроизводит объект в себе самом, хотя в то же время и отделяет себя от этого другого. Но здесь предпосылкой является родовая однородность структуры, специфической живой материи и родовая однородность сознания, как его свойства, как его инобытия. «Сознание» многих самих взаимодействуют. Сознание каждого есть в то же время (на определённой ступени исторического развития) и объект себя самого. Это есть самосознание (Selbstbewusstsein). Ступень самосознания, как определяет Гегель в «Феноменологии Духа», есть «истина и достоверность себя самого», и в этом — отличие от предметного сознания. Однако, это отличие заключается и в том, что в то время, как кооперация или борьба людей в их телесности есть и кооперация или борьба их сознаний, соотношение между человеком и неорганической природой — совершенно иное. Здесь никак нельзя, чтобы бревно поместилось, как бревно, в его телесности, в сознании человека. Бревно может быть воспроизведено только «духовно» («geistige Reproduktion» у Маркса). Бревно не имеет сознания, как не имеет его весь неорганический мир (подробно об этом мы ещё будем говорить). Если бы субъект превратился в «бревно», т. е. в часть неорганической природы, то исчезло бы и сознание, и для этого субъекта, все проблемы мира, в то числе и проблема бревна. Такова смерть. В смерти, после разложения, то, что было мыслящим субъектом, становится однородным с неорганической природой и угасает в её безразличном равнодушии и равнодушном безразличии. Непонимание этого факта связано с различными обманами и иллюзиями, когда в природу всовывают многообразные типы сознания, одухотворяют её, превращают в бога, потом хотят причаститься этой — божественной благодати, в наивности своей воображая, что это-то и есть высший тип познания.
82
Бухарин цитирует по памяти. Правильно:
«…связь с другой [вещью] есть прекращение для-себя-бытия. Именно благодаря абсолютному характеру и своему противоположению она находится в отношении к другим [вещам] и по существу есть только это нахождение в отношении; но отношение есть негация её самостоятельности, и вещь, напротив, погибает из-за своего существенного свойства» (Гегель. Сочинения.— M.: 1959. T. Ⅳ. С. 68).