Во-вторых, противопоставление Зомбартом «противоположности», «противоречию», так же обнаруживает ученическое незнание им основ диалектической логики Гегеля. Как мы видели уже из изложения «Wissenschaft der Logik»[390], Гегель само противоречие выводит из противоположностей, трактуя противоречие, как противоположность самому себе.
В-третьих, то соображение, что у Гегеля диалектика есть в то же время и онтология, целиком обращается против Зомбарта. Ибо это означает, что диалектика есть и закон бытия. Но она есть закон бытия и для марксизма. Материалистическая диалектика, однако, здесь более последовательна, так как она уничтожает ограниченность гегелевской диалектики.
В-четвёртых. Развитие естественных и общественных наук убедительно показывает на конкретном материале, что диалектика в высокой степени «применима» к истории и природы, и общества. В главах, посвящённых современной физике и биологии мы видели, что все основные философско-теоретические проблемы современного естествознания упираются в диалектику, и что Энгельс со своей «диалектикой природы» и Ленин дали большой толчок пониманию действительных связей и отношений природы и общества. Наоборот, там, где Гегель связывал диалектику по рукам и ногам своим идеализмом, он оказался целиком неправ (атомистическая теория, теория света, теория цвета; теория эволюции видов, теория общественно-исторического развития с успокоением на буржуазном режиме и т. д. и т. п.).
В-пятых. Работы Маркса, теория исторического материализма, как приложение материалистической диалектики к истории, и теория капитализма, как её приложение к политической экономии, оправдались целиком. «Капитал» весь построен на основах материалистической диалектики, как блестящие исторические работы Маркса. У него диалектические абстракции не на словах, а на деле конкретны. И поэтому Марксовы прогнозы целиком оправдались. История решила по своему спор между гегелевской идеалистической диалектикой и материалистической диалектикой Маркса. Гегелева диалектика, в её идеалистической ограниченности, образумывающей и логифицирующей всё иррациональное, успокоилась на буржуазном обществе и государстве. Она была опрокинута в этих своих последних выводах действительностью. Марксова диалектика, рационально познавшая иррациональную стихию капиталистического развития, была подтверждена действительным историческим процессом. И не кто иной, как г‑н Вернер Зомбарт не раз был, с печалью на челе, вынужден признать, что основные предсказания Маркса исполнились. Можно ли требовать большего триумфа для материалистической диалектики?
Если единичный эксперимент или единичный практический акт есть момент проверки того или иного положения, то здесь, в великом всемирно-историческом процессе, мы имеем великое, всемирно-историческое подтверждение Марксовой материалистической диалектики.
В заключение нужно сказать, что в развитом коммунизме, с его гармонической общественной структурой, чувство общности людей будет вне всяких фетишистских норм могучей силой. Этика перерастает в своеобразную эстетику, а «долг» превратится в простой инстинкт, в прекрасный рефлекс нормального человека: всякий будет спасать тонущего товарища, не колеблясь между «шкурничеством» (т. е. самосохранением) и «долгом»; никто не будет «приносить жертву» ради ближнего, а будет просто и прекрасно делать то, что говорит благородное и имманентное новому прекрасному человеку чувство великой общности коммунистических людей.
Глава ⅩⅩⅩⅤ. О диалектике, как науке, и о диалектике, как искусстве
«Многоопытным образованным государственным человеком… является тот, который… обладает практическим умом, то есть поступает согласно всему объёму предлежащего случая, а не согласно одной его стороне, находящейся своё выражение в одной максиме. Напротив, тот, кто во всех случаях действует согласно одной максиме, называется педантом и портит дело себе и другим»[391].
Так определяет Гегель в «Истории философии» «многоопытного образованного государственного человека». Здесь речь идёт, конечно, не о «сдаче позиций» (хотя в общем тексте Гегель и упоминает о «середине») и не о забвении основной «максимы» (хотя он и говорит против «одной максимы»), а об учёте «всего объёма предлежащего случая», то есть всей многосторонней конкретной ситуации, в которой действует «многоопытный и образованный государственный человек».