Можно эту аргументацию развивать и дальше, например, опрокидывая её на понятие причинности. Плеханов совершенно правильно вскрывал вопиющее противоречие Канта, по которому категория причинности, с одной стороны, субъективно-априорна, а, с другой стороны, «вещи в себе» являются причиной феноменального мира. Однако, если время субъективно, то и отношение причинности не может быть объективным, ибо «следствие» следует за «причиной» во времени. А это неизбежно влечёт за собою вывод, что мир вещей в себе не может быть причиной наших ощущений, и сама причинность не есть объективная категория: ей лишь должно что-то «соответствовать». Другими словами, и причинность есть иероглиф, который принципиально нельзя расшифровать в его объективном значении.
Таковы моменты кантианства, пробравшиеся в материалистическую философию Плеханова.
Вопрос о пространстве и времени принадлежит к труднейшим вопросам философии. Для того, чтобы его правильно решить, необходимо отказаться от одного предрассудка, а именно от того, чтобы гасить качественное разнообразие форм и связей бытия. Этот предрассудок крайне мешает пониманию действительных связей и отношений. Мы имели случай убедиться в этом, когда анализировали вопрос о познаваемости «вещей в себе». В действительности «вещь в себе» не существует, а существует лишь в отношениях. А её хотят иметь «в себе». В действительности любой предмет порождает ощущение лишь в связи с субъектом, а его внесубъективные свойства хотят представить вне этой связи, в категориях ощущения. В действительности соотношения между мозгом и психикой есть оригинальное соотношение инобытия, а его хотят представить в чувственной форме других соотношений и т. д. Здесь — полное забвение диалектики, которая схватывает противоречия, переходы одного в другое и многоразличные связи и отношения в их специфичности и качественной оригинальности. Поэтому, когда хотят решать проблему пространства и времени по типу других форм и свойств бытия, попадают очень часто пальцем в небо.
Перейдём теперь, после этих предварительных замечаний, к существу вопроса. Возьмём для начала определение, имеющееся в работе Н. Морозова:
«Функция (наглядное изложение дифференциального и интегрального счисления)».
Там мы читаем: полное алгебраическое выражение для всякого существующего в природе предмета U будет:
U=x, у, z, t,
где х=длине, у=ширине, z=высоте, t=времени. U (обозначение «всякого существующего в природе предмета») будет функцией четырёх переменных, четырёх измерений, трёх пространственных и временного. То есть
U=f(x, у, z, t).
Уже при беглом взгляде на эту формулу видно, что она, вопреки автору, никак не может считаться полной, ибо в ней есть только то, что в ней есть: четыре измерения. Никаких других физических, химических, органических (биологических) и т. д. качеств и свойств в этой «полной» формуле не содержится и содержаться не может: она говорит лишь о пространстве и времени; она отвлекается от всего остального, она берет только количественные соотношения времени и пространства, и ничего более; в ней нет, так сказать, ни грана вещества вообще, ни вещества в его качественной определённости. В действительности же наличествуют бесконечные свойства, связи и опосредствования, и U есть f от всех них; оно — точка пересечения бесконечных влияний, и существует в их подвижной и многообразной сетке. В формуле Морозова, таким образом, предикат[90] выступает, как субстанция, форма, как сущность, одна сторона бытия, как само бытие, свойство, как целое, pars pro toto[91].
90
Предикат — (от лат. praedicatum сказанное), в узком смысле — то же, что и свойство; в широком смысле — отношение, т. е. свойство нескольких предметов.