По этому поводу у Гегеля сказано очень хорошо:
«Но не во времени всё возникает и проходит, а само время есть это становление, есть возникновение и происхождение, сущее абстрагирование, всепорождающий и уничтожающий свои порождения Кронос»[97]…
Время не есть как бы ящик, в котором происходит процесс поглощения. «Время есть лишь абстракция поглощения», и то, что не существует во времени, является тем, в чём не совершаются процессы. Другими словами: нельзя себе представлять дело так, что, с одной стороны, существуют процессы, и эти существующие процессы помещаются во времени, как в ящике. Наоборот, процесс постольку и процесс, поскольку он уже происходит во времени. Следовательно, когда мы говорим, что всё возникает и уничтожается не во времени, а само время выражает процесс становления, то тем самым говорится, что процесс совершается именно во времени, но ещё в более строгом смысле слова, так как время уже входит в самое понятие процесса, а не так, чтоб сперва был какой-то вневременный процесс, который бы помещался потом во времени, приобретая временную характеристику. Однако, у Гегеля всё же, как и в учении о пространстве, есть оттенок отрыва времени от материи и явная тенденция определять самое материю через единство времени и пространства, а не наоборот. В действительности же единство времени и пространства есть единство основных всеобщих форм реального мира.
Время, как и пространство, и дискретно и непрерывно, и конечно, и бесконечно. Настоящее существует потому, что нет уже прошлого, оно есть его отрицание; а небытие его бытия, то есть его отрицание, есть будущее. Лишь настоящее существует, но оно результат прошлого и оно беременно будущим.
Объективное время, отражаемое в научном понятии времени, однородно, тогда как субъективное время течёт то быстрее, то медленнее («скука» и медленность времени; ритмика жизни определённых организмов, скорость биологических процессов и ощущение времени и т. д.).
Особую проблему составляет проблема соотношений времени и пространства и их единства. «Здесь» есть также и «теперь». «Истиной пространства является время» — формулирует проблему Гегель. В движении материи выражается непосредственно это единство, ибо перемещение в пространственных координатах есть также перемещение во времени, и количество движения есть произведение скорости на время. Это единство пространства и времени является основанием теории (Минковский), которая рассматривает время, как четвёртое измерение пространства. Что оно является общим «измерением», то есть общей формой существования материи, это не подлежит сомнению. Точно так же не подлежит сомнению единство времени и пространства. Но это есть всё же диалектическое единство, а не тождество, и нельзя топить оригинальность времени в трёхмерном пространстве бытия.
«В представлении…— пишет Гегель.— нам кажется, что существует пространство и кроме того также и время. Против этого „также“ восстаёт философия»[98].
Это и так, и не так: так, ибо пространство и время взаимно обусловленные формы бытия; не так, ибо они не тождественные формы. Они составляют единство, но не тождество. И точно так же они привязаны к материи, как атрибуты материальной субстанции, её объективные свойства.
Объективность времени и пространства подтверждается опытом через бесчисленное множество показателей и через каналы всех чувств, дающие один и тот же результат. Формулы скоростей, количества работы, превращения энергии, геометрия, физика, механика и т. д.,— всё подтверждает с разных сторон функциональную зависимость от пространства и времени, как объективных форм движущейся материи. Все предварительные вычисления технологических производственных процессов, научных экспериментов и т. д. оперируют с величинами пространства и времени, и практика, и эксперимент, и прогнозы подтверждают объективность времени и пространства. Но время и пространство не суть самостоятельные величины. Ни Гегель, который имел тенденцию определять материю через единство пространства и времени, ни ряд выдающихся современных физиков, которые склонны считать время и пространство «истинной субстанцией» мироздания, не правы, ибо определять мир через уравнение, U = f~(х, у, z, t) — значит брать одну сторону дела, абстрактно и формально подходить к вопросу, антидиалектически субстанциализировать атрибут, изолируя его от действительной субстанции, «математизировать» бытие. Ибо отодранные от реальности время и пространство сами умирают, как время и пространство, перестают быть ими, превращаясь в мёртвую абстракцию, в сухую мумию абстрактного рассудочного чисто-количественного мышления, который считает феномены субъективным выражением объективного мира. В первом случае — цвета, запахи, краски, звуки; во втором — атомы, волны, лучи и т. д. Стоит сравнить, например, известное место в 1 т. «Капитала» о свете с рядом мест из «Анти-Дюринга»; «Философские тетрадки» Ильича (в особенности конспекты «Науки Логики») с «Материализмом и эмпириокритицизмом», комментарии к Фейербаху с комментариями к Гегелю. Поверхностному уму, уму недиалектическому, это покажется противоречивым колебанием. Между тем, здесь налицо диалектическое противоречие; которое имеет своё основание в том, что в «явлении» является «сущность», что как мы видели — субъективное нельзя трактовать как только субъективное.