Глава ⅩⅤ. О так называемой философии тождества
Фихте, Шеллинг и Гегель, которые в истории западноевропейской философии стоят рядом, пытались решить коренной вопрос философии об отношении мышления и бытия с точки зрения тождества (Identität). Однако, не говоря уже о своеобразном субъективном идеализме Фихте, и Шеллинг, и Гегель с полным правом зачисляются по ведомству идеализма. Следовательно, здесь тождество не есть тождество, ибо в формуле А = А второе А может быть переставлено на место первого и наоборот: они будут совпадать точно также, как и раньше, ибо это действительно тождественные элементы. Формула инобытия не есть формула тождества: ибо совсем не одно и то же сказать дух есть инобытие материи или материя есть инобытие духа. Инобытие есть особое свойство, есть особый тип действительной связи, где тождество есть не только тождество, а где примат сохраняется за определённым членом уравнения тождества; собственно здесь не идёт речь даже о А = А, а о формуле А = инобытию В, что далеко не одно и то же. У Фихте Я является принципом всей системы. Это — не эмпирическое, не индивидуальное, не конкретное и качественно определённое в своей индивидуальности, особенности и отдельности я, а Я с большой буквы, т. е. общее, или так называемое «чистое сознание», или иначе трансцендентальное единство самосознания с его необходимыми формами или актами. Его первоначальный акт есть воля. Это абстрактное Я полагает самого себя, различает противоположности и объединяет их. Другими словами: здесь основная философская проблема упрятана в Я, как в мешок. «Всё, что есть и происходит в Я и через него», чем подчёркивается деятельная, активная, сторона процесса. Но отсюда вытекает, как будто бы следующее: если Я = Всё, то Всё = Я. Однако, перевернув формулу, мы сразу же натыкаемся на затруднение, которое было отмечено Гегелем ещё в ту пору, когда он выступил в союзе с Шеллингом. А именно, Гегель отмечает (Hegels Weske, В.1: О различии между системами философии Фихте и Шеллинга), что фихтевское тождество — тождество особого рода, а именно: у Фихте Я есть одновременно и субъект, и объект, то есть «субъект-объект», но этот субъект-объект есть субъективный «субъект-объект». А это и значит, по существу, что здесь есть лишь видимость тождества, что проблема не решена, а воспроизводится в новой форме.
Гегель недурно описывает это фихтеанское Я:
«Это чудовищное высокомерие, это безумие самомнения Я, которое при мысли, что оно составляет одно целое со вселенной, что в нём действует вечная природа, ужасается, испытывает отвращение и впадает в тоску; эта склонность ужасаться, скорбеть и испытывать отвращение при мысли о вечных законах природы и их подчинении их священной строгой необходимости; это отчаяние при мысли, что нет свободы, свободы от вечных законов природы и их строгой необходимости; склонности считать себя неописуемо несчастными вследствие необходимости этого повиновения, — все эти чувства предполагают вообще лишённую всякого разума самую обыденную точку зрения»[219].
Я Фихте, по Гегелю, относится к вещам, как пустой кошёлек к деньгам.
Итак, у Фихте «субъект-объект» субъективен. Как же решает задачу Шеллинг?
У Шеллинга исходным пунктом является Абсолютное (недифференцированное тождество, абсолютное тождество), познаваемое лишь интуицией. Это есть первичная сущность, «полная индифференция субъективного и объективного». Дальше идут ступени развития. Действительный мир, как бесконечный мир единичных вещей, распадается на два ряда, реальный (природа), идеальный (дух): при этом природа приводит к разуму, разум к природе, а вселенная есть тождество того и другого: