Философия Витгенштейна на рубеже 60-70-х годов легла в фундамент осмысления так называемой "пост-модернистской чувственности", озабоченной невозможностью трансцендировать границы субъекта.
Один из повторяющихся приемов Годара - съемка кинокамерой другой, работающей кинокамеры - явно соотносится со стремлением Витгенштейна показать, не комментируя, процесс оформления чувства. Типичные для Годара замечания: "это не фильм, а попытка фильма" ("Безумный Пьеро"), "это не роман, а попытка романа" ("Спасайся, кто может") иллюстрируют ускользающую связь между интенцией и реализацией, которую пытался установить Витгенштейн и т.д.
3. В книге "Хичкок " французский режиссер Трюффо, почти дословно пользуясь известной формулировкой Витгенштейна, сформулировал "основной закон кинематографа": все, что говорится, но не показывается, не входит в восприятие зрителя. Рассматривая действие этого закона на примере творчества англо-американского режиссера Альфреда Хичкока, Трюффо подчеркивает мнимую упрощенность его кинематографических решений. Художественный принцип Хичкока - непременный зазор между изображением (показываемым) и диалогом, позволяющий одновременно презентировать очевидное и неявное. Каждая ситуация у Хичкока разложима на простейшие события (атомарные факты, в своем простейшем, физически достоверном виде репрезентирующие то или иное действие и в то же время открывающие сокровенное, таящееся где-то на стыке этих действий). Режиссер, чья простота и ясность делают его доступным всем категориям публики, одновременно является художником, способным передавать тончайшие нюансы чувств и взаимоотношений.
Н.С.Юлина
(Москва)
Проблема онтологически адекватного языка: Рассел, Витгенштейн, Карнап, Куайн
Проблема онтологически адекватного языка - это, по существу, проблема сопоставления объяснительных возможностей науки и философии в описании реальности. Она присутствует уже у Лейбница и Канта, рассуждавших о природе математического, естественнонаучного и философского знания. До XX века эта проблема ставилась, во-первых, в объектном ключе, а, во-вторых, решалась в пользу философии, имея в виду ее более богатый, гибкий язык, позволяющий охватывать наряду с физическим миром мир морали, человека.
В XX веке Б.Рассел переносит эту проблему в логико-лингвистический план и связывает с созданием единой формализованной модели человеческого знания. Занимаясь обнаружением "конечных конституентов" реальности и знания - "логических атомов" и построением на их основе непротиворечивой логической и философской теории. Рассел, по сути дела, строил онтологию. Он полагал, что философия с логически очищенным языком способна давать позитивное знание о мире.
Более жесткую и негативистскую по отношению к традиционной философии логико-лингвистическую позицию занял Л.Витгенштейн. Центральный тезис "Логико-философского трактата" о действительности как "копии" совершенного формального языка снимал как гносеологические, так и онтологические вопросы. Поскольку структура образа и факта не может быть выражена в словах, а может быть только "показана", философия должна отказаться от разговора о ней (от "мистического"), от познания мира и сосредоточиться на поиске в языке нарушения логических законов и ликвидации лингвистической путаницы. Переход Витгенштейна в поздний период к контекстуальному анализу и рассмотрению языка в виде гетерогенных "игр" имел своим следствием рядоположение теоретического и нетеоретического, научного и философского и одновременно релятивизацию отношения "языков".
Карнап в целом продолжил логицистскую программу по размежеванию подлинно теоретического от нетеоретического, в том числе большей части философии. Разработка верификационного критерия значения в конечном счете привела его к принятию физикалистской парадигмы, в рамках которой предполагалась трансляция всех других дисциплин, включая психологию, к "базисному" языку физических наблюдений. На этой основе была выдвинута идея единого языка науки - наиболее адекватного для описания реальности. Вместе с тем ставится запрет на онтологические вопросы относительно внешней реальности. О существовании вещей и событий можно говорить только в рамках принятого для данной теории языкового каркаса.