Потт, ученик Шталя, также сообщает о растворителе, который по его свойствам можно было бы принять за алхимический реагент, если бы мы не были лучше информированы относительно его истинной природы. Манера, с какой наш химик его представляет, его настойчивое желание сохранить в тайне состав реагента, намеренная приблизительность при описании свойств, на которых в иных случаях он останавливается подробно, лишний раз доказывает, что речь идёт совсем о другом. «Нам остаётся рассказать, — пишет он[418], — о безымянном маслянистом растворителе, о котором ни один химик, насколько нам известно, толком не упоминал. Эта прозрачная летучая чистая маслянистая жидкость, воспламеняющаяся, подобно винному спирту, и кислая, словно хороший уксус, при дистилляции приобретает форму смазанных хлопьев. Почти все металлы, особенно прокалённые, после вываривания и когобации в этой жидкости растворяются. Наша жидкость извлекает из золота ярко-красную тинктуру, и когда её удаляют, остаётся смолистая масса, которая целиком растворяется в винном спирте, приобретающем в результате красивую красную окраску. Остаток восстановлению не поддаётся, и я уверен, что из него можно получить соль золота. Этот растворитель смешивается в любых соотношениях с водой и жирными растворами, он превращает кораллы в жидкость цвета морской волны, как бы возвращая их в исходное состояние. Наша жидкость насыщена солью и в то же время жирная — думаю, она и есть настоящий Вайденфельдов универсальный растворитель (menstrue de Weidenfeld) или философский винный спирт, потому что таким же образом выделяют белое и красное вино Раймонда Луллия. Поэтому Генрих Кунрат в Амфитеатре даёт своему камню (Lunaire) имя огненной воды (Feu-eau) или водного огня (Eau-feu), и наверняка Юнкен сильно заблуждается, когда идентифицирует безымянный растворитель, о котором идёт речь, с винным спиртом. Этот растворитель производит мочевой спирт особенной природы, по некоторым характеристикам резко отличающийся от обычных мочевых спиртов; он также позволяет получить некое хлористое соединение, консистенцией и белым цветом напоминающее хлористую сурьму. Оно очень горькое и среднелетучее. Два последних соединения обладают ярко выраженной способностью экстрагировать металлы. Изготовить наш растворитель очень легко, хотя подробности этой операции обычно скрывают. Я не буду долее распространяться на эту тему, так как я вышел на это вещество сравнительно недавно и продолжаю с ним работать. Мне ещё нужно провести целый ряд экспериментов, чтобы удостовериться в его свойствах. Можно сказать, что об этом растворителе рассуждает не только Вайденфельд в De Secretis Adeptorum[419], но и Дикенсон в трактате Хрисопея».
XLI. Драгоценнейший Божий дар. Манускрипт XV в. Третий рисунок.
Четыре элемента достигли наивысшей чистоты при нерасторжимом браке двух начал.
Не ставя под сомнение порядочность Потта, правдивость его описания, а тем более сведений Вайденфельда, изложенных им на кабалистическом языке, без околичностей заявим, что растворитель, о котором говорит Потт, не имеет ничего общего с растворителем Мудрецов. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют химический характер реакций и жидкое состояние растворителя. Люди сведущие знают, что универсальный растворитель — самый настоящий минерал, сухой и жилковатый, прочный, обладающий твёрдой консистенцией и кристаллической структурой. Это не жидкость, не текучая ртуть, а соль, камень или каменная соль (sel pierreux), откуда и её герметическое название — селитра (Salpêtre, то есть sal petri, каменная соль), соль Мудрости (sel de sagesse) или соль alembroth, которую некоторые химики полагают образовавшейся посредством одновременной сублимации дейтохлорида ртути и хлорида аммония. Всё сказанное позволяет нам забраковать растворитель Потта, по своей природе слишком далёкий от металла, чтобы его можно было с успехом использовать в работе Магистерия. Если бы Потт помнил фундаментальный принцип нашего искусства, он бы вообще поостерёгся отождествлять свою жидкость с универсальным растворителем. Принцип этот заключён в следующих словах: Металлы могут достичь совершенства в металлах, посредством металлов и вкупе с металлами. Тот, кто предаст забвению эту основополагающую истину, не откроет ничего полезного для трансмутации. Если металл следует сначала растворить, делают это, согласно философским представлениям и традиционному учению, с помощью металлического растворителя (solvant métallique), близкого ему по природе. Лишь подобное воздействует на подобное. Наилучший агент, выделенный из нашей магнезии (Magnésie), то есть наш субъект (sujet), принимает вид металлического тела, заключающего в себе духи металлов, хотя сам он, строго говоря, не металл. Это и побудило Адептов, желавших утаить его от людей алчных, дать ему имена различных металлов, минералов, каменных образований и солей. Среди таких имён самое привычное — Сатурн, который рассматривается как металлический Адам (Adam métallique). Здесь самое время предоставить слово Философам, специально занимавшимся данной проблемой. Ниже мы приводим перевод очень показательной главы из труда Даниеля Милия[420]. Глава посвящена Сатурну и воспроизводит взгляды двух знаменитых Адептов: Исаака Голландца и Теофраста Парацельса.
«Философ, разбирающийся в герметических писаниях, знает, что значение Сатурна столь высоко, что его следует предпочесть обычному природному золоту (or commun et naturel). Сатурн называют даже истинным золотом (Or vrai) или материей и субъектом Философов (Matière Sujet des philosophes). Ниже мы приводим свидетельства выдающихся философов, подтверждающие эту точку зрения.
В своём Растительном Делании Исаак Голландец говорит: „Знай, сын мой, что камень Философов получают с помощью Сатурна и в совершенном своём состоянии он воздействует и на человеческое тело — как снаружи, так и изнутри — и на металлы. Знай также, что самая большая тайна связана с Сатурном, потому что лишь в нём осуществляется путрефакция золота. Сатурн содержит в себе совершенное золото (or probe) — с этим согласны все Философы, — надо только убрать из него все примеси, сиречь кал, и тем самым его очистить. Внешнее при этом уходит внутрь, а внутреннее являет себя снаружи, отсюда и красный цвет, свойственный совершенному золоту (Or probe).
418
J.-H. Pott.
420
Daniel Mylius.