При виде центрального панно брови у зрителя наверняка полезут вверх от удивления, таким странным оно ему покажется [XIX].
XIX. Фонтене-ле-Конт. Замок Тер-Нёв. Камин большой гостиной. Центральная часть.
Два человекообразных монстра поддерживают венок из листьев и плодов, внутри которого — обычный французский гербовый щит. У одного чудища морда с заячьей губой и лишённое растительности туловище с женской грудью, у другого смышлёное лицо шустрого мальчишки и волосатая обезьянья грудь. Руки у них обычные, разве что слишком тощие, а вот нижние конечности покрыты густой длинной шерстью и заканчиваются у одного кошачьими, у другого птичьими когтями. На головах у этих кошмарных существ с длинными загнутыми хвостами — невообразимые каски — чешуйчатая и полосатая, верх у касок завёртываются на манер морского моллюска аммонита. Над этими отвратительными «щитоносцами» («stéphanophores») прямо посредине — маска человека с застывшей гримасой, вылупленными глазами и курчавыми волосами, давящими на низкий лоб. В раскрытой звериной пасти — тонкая верёвка, на которой прямо по центру держится щит. И завершает на мрачной ноте (note macabre) апокалиптическую картину из четырёх частей баранья морда внизу.
Странные знаки на щите словно взяты из старой колдовской книги. На первый взгляд кажется, что они заимствованы с сумеречных рисунков Ключиков Соломона (Clavicules de Salomon), запечатлённых свежей кровью на чистом пергаменте, где изгибы линий отвечают ритуальным движениям палочки с раздвоенным концом в руках колдуна.
Эти умело скрытые за внешней декоративностью странной картины символические элементы рассчитаны на проницательного зрителя. Мы попытаемся, насколько возможно, объяснить их, даже если для этого придётся обратиться к философскому языку или языку богов (langue des dieux) в том случае, если мы сочтём, что иначе не сможем продолжить наши объяснения, не переходя известных пределов.
Два гнома (gnomes)[208] по бокам означают — читатель наверно уже догадался — два металлических начала (principes métalliques), исходные тела или субстанции (corps ou natures premières), которые используются в начале, середине и конце Делания. Эти два духа — сульфурный и меркуриальный — надзирающие за подземными сокровищами, ночные герметические работники, близкие знакомые Мудреца, которому они служат, которого чтят и обогащают своим неустанным трудом. Они — хранители земных тайн, открыватели непроявленных свойств минералов. Гном, существо призрачное, уродливое, но деятельное — эзотерическое выражение жизни металла, скрытой энергии природных веществ, которые наше искусство превращает в чистую субстанцию. По легенде, приведённой в Талмуде, некий гном помогал строить храм СоломонаXVII, а это значит, что строители, помимо всего прочего, прибегали к философскому камню. И разве не ему, вопрошает Жорж Сталь, мы обязаны неподражаемым цветам витражей более близких нам по времени готических соборов? «Наш камень, — пишет аноним[209], — обладаёт ещё двумя в высшей степени удивительными качествами; первое — он раскрашивает стекло изнутри в разные цвета, как это имеет место на витражах Сент-Шапель в Париже или церквей Сен-Гациен и Сен-Мартен в Туре».
Таким образом, подспудная скрытая жизнь двух изначальных минеральных веществ раскрывает себя в результате взаимодействия, борьбы, соединения противоположных начал — огненного и водного. Это и есть наши начала, других нет. Различая и описывая три начала (trois principes), Философы прибегают к уловке, цель которой — поставить неофита в тупик. Вместе с наиболее щедрыми герметическими авторами мы заявляем, что двух веществ (deux corps) достаточно для проведения Магистерия от начала до конца. «Завладеть нашей ртутью, — как свидетельствует Древняя битва конных (Ancienne Guerre des Chevaliers), — можно лишь с помощью двух тел (deux corps), ни одному из которых без другого не достичь совершенства». Если признать, что существует третье вещество, то оно должно образовываться при соединении и разложении первых двух. Сколько бы вы ни старались, сколько бы экспериментов ни ставили, вы не обнаружите других исходных веществ для получения камня, кроме этих двух, которые именуются началами (principes) и из которых образуют третье, наследующее качества и свойства своих родителей. Это важно подчеркнуть. Два враждебных, противостоящих друг другу начала так недвусмысленно представлены на камине Луи д'Эстиссака, что даже новичок без труда их опознает. Мы видим здесь описанных Николаем Фламелем герметических драконов, но в человеческом обличье: одного — крылатого (чудовище с заячьей губой), другого бескрылого (гном с волосатым туловищем). «Погляди внимательно на двух драконов, — пишет Адепт[210], — это истинные начала (vrays principes) Философии, которых Мудрецы не отваживались показать даже своим собственным детям. Внизу, без крыльев, твёрдое вещество, самец, вверху летучее вещество, чёрная и сокрытая самка (femelle noir et obscure)[211], которая на несколько месяцев возьмёт верх. Первый — Сера (soulfre), или, точнее, теплота и сухость (calidité et siccité), вторая — Ртуть (argent vif), или холод и сырость (frigidité et humidité). Это Солнце и Луна, исток ртутного и серного начал (source mercurielle et origine sulfureuse), которые при постоянном действии огня украшают себя королевскими регалиями, чтобы, соединившись, сначала победить, а затем преобразовать в квинтэссенцию всякое твёрдое и стойкое металлическое вещество. Это те самые змеи и драконы (serpens et dragons), которых египтяне рисовали в виде круга, голова при этом кусала хвост — это означало, что они составляют единое целое, кроме него ничего не нужно, и что очертания и форма этого тела совершенны. У древних поэтов драконы днём и ночью сторожили золотые яблоки в саду Гесперид. Соком, приготовленным Медеей, их усыпил Ясон, когда добывал золотое руно. О них повествуют книги Философов, начиная с почитавшего истину Гермеса Трисмегиста, Орфея, Пифагора, Артефия и Мориена и другие, последующие, вплоть до моих. Двух змей (deux serpens) Юнона, иначе говоря, металлическая субстанция (nature métallique) послала силачу Геркулесу, стало быть, Мудрецу, когда тот был ещё в колыбели, и Геркулес удушил их, то есть победил и убил, чтобы их тела разложились, перебродили и дали плод в самом начале Делания. Эти две змеи обвились вокруг кадуцея или жезла Меркурия, благодаря которому его обладатель получил огромную власть и способность перевоплощаться в кого заблагорассудится. По словам Гали, тот, кто убьёт одного, убьёт и другого, так как они могут умереть лишь вместе. Схватившись в сосуде гробницы, они (Авиценна именует их хорасанской сукой и армянским кобелём, Chienne de Corascene et Chien d’Armenie), жестоко кусают друг друга, в неистовой злобе не переставая источать ужасный яд… Это две спермы, мужская и женская, описанные в начале моих Философских чёток (Rosaire Philosophique, Rosarium Philosophorum), зарождающиеся, по утверждению Рази, Авиценны и Авраама Еврея, внутри, во чреве, при взаимодействии четырёх элементов. Это влага металлов, Сера и Ртуть — не те обычные, что продают торговцы и аптекари, а те, которые образуют два столь почитаемых нами прекрасных и дорогих вещества. Эти две спермы (spermes), говорил Демокрит, не встречаются на земле живых».
208
Греческое γνώμα — фонетический эквивалент слова гном — означает то, что позволяет определить, классифицировать, опознать какую-нибудь вещь, её
209
210
211
Это та, что говорит о себе в