«…Переплёт из очень тонкой меди был заполнен буквами или странными фигурами…»
У нашей руды окраска зачастую бледная, как у латуни, но иногда красноватая, как у меди, чешуйки же всегда покрыты переплетёнными линиями, словно каким-то непонятными знаками или буквами неизвестного языка. Мы уже отмечали очевидное противоречие в описании Фламеля: книга вроде бы с позолотой, а переплёт из меди. Речь тут явно идёт не о внутренних свойствах. Скорее всего, Адепт хотел привлечь внимание, во-первых, к металлическим характеристикам (spécification métallique) субстанции, представленной в виде книги, а во-вторых, к способности данного минерала частично превращаться в золото. Об этом его любопытном свойстве пишет в своём Комментарии на послание Рипли королю Эдуарду IV Филалет: «Не прибегая к трансмутационному эликсиру, — говорит автор, — я без труда выделял из нашей субстанции золото и серебро — тому есть очевидцы. Эту операцию, собственно, проводить не стоит, так как после неё минерал теряет всякую ценность для Делания, однако мы можем удостоверить, что философская материя действительно содержит золото Мудрецов (or des sages), белое, сырое, несовершенное золото, не сравнимое с драгоценным металлом, но превосходящее его, если рассматривать вопрос с чисто герметической точки зрения». Несмотря на скромный переплёт из меди, несмотря на чешуйки, Книга Авраама Еврея действительно золотая (livre doré), это та золотая книжечка (livret d’or), о которой Тревизан говорит в своей Притче. Фламель, по-видимому, отдавал себе отчёт в том, что двусмысленность его слов может сбить читателя с толку, поэтому он пишет в том же трактате: «Пусть не сетуют на меня, что я выражаюсь туманно, потому что будет ещё хуже, если, не разобравшись в священных и тайных толкованиях природы первого агента (interpretations du premier agent), который есть ключ ко всем наукам, неофит захочет постичь более тонкие суждения ревниво оберегающих свои секреты Философов, предназначенные для тех, кто уже знаком с этими основами (ces principes), не рассматривающимися ни в какой другой книге».
Заканчивает своё описание автор Фигур Иероглифических словами: «Внутри же, на листьях из коры очень умело железной иглой выведены красивые и чёткие цветные латинские буквы».
Здесь речь идёт не о физическом аспекте, а собственно о подготовке субъекта. Раскрыть тайну такой значимости и важности значило бы преступить допустимые пределы. Мы уже говорили, что не ставим себе целью пересказывать более понятным языком двусмысленные аллегории Фламеля. Обратим лишь внимание на железную иглу (pointe de fer), чьи тайные свойства изменяют природу нашей Магнезии, разделяя, располагая в должном порядке, очищая и связывая друг с другом элементы минерального хаоса. Как даёт понять Адепт, для успешного проведения этой операции надо знать о взаимных влечениях компонентов, обладать большим искусством и уметь предоставлять доказательства «высокого мастерства». Чтобы как-то помочь неофиту разрешить эту трудность, заметим, что на изначальном языке, то есть на архаическом греческом, следовало особо обращать внимание на слова, содержащие дифтонг ήρ. 'Ηρ сохранился в фонетической кабале как звуковое выражение активного света (lumière active), воплощённого духа (esprit incarné), явленного или скрытого материального огня (feu corporel). ' Ηρ произошло от έαρ, означающего рождение света, весну и утро, рассвет, восход, зарю. Невидимые волны, исходящие от солнца, начинают светиться из-за колебаний атмосферного воздуха (греч. άήρ). Эфир или небо (αίθήρ) — излюбленное место, жилище чистого света. Среди металлов именно железо (σίδηρος) содержит в себе больше всего огня или скрытого света (feu ou lumière latente). Известно ведь, как легко простым ударом или трением выделить из железа внутренний огонь в виде ярких искр. Этот активный огонь, который необходимо передать пассивному веществу, чтобы преобразовать его холодную и бесплодную основу в горячую и плодоносную, Мудрецы называли зелёным львом (lion vert), львом диким и свирепым — на кабалистическом языке λέων φήρ. — что говорит само за себя, и нам нет нужды распространяться более по этому поводу.
Описывая в предыдущей работе[274] барельеф на цоколе собора Нотр-Дам де Пари, мы упоминали об ожесточённой схватке взаимодействующих веществ. Это герметическое единоборство представлено также на фасаде деревянного дома XV в. в Ферте-Бернар (департамент Сарта), где мы видим шута, мужика с обрубком ствола и паломника — знакомые образы, которые к концу средневековья стали, по-видимому, необходимой частью внешнего убранства скромного непритязательного жилища алхимика. Мы встречаем здесь молящегося Адепта и сирену (sirène) — эмблему умирённых, связанных в единое целое начал, смысл которой мы обсуждаем в другом месте. Но особенно нас интересуют в качестве непосредственного объекта нашего анализа две уродливые злобные кривляющиеся фигурки на крайних выступах карниза третьего этажа [XXIV]. Расположенные слишком далеко друг от друга, чтобы схватиться врукопашную, они удовлетворяют свою врождённую взаимную ненависть тем, что швыряются камнями. Герметический смысл гротескных фигурок тот же, что и детей на портике собора Нотр-Дам де Пари. Мы помним, что дети неистово набрасывались друг на друга с камнями в руках. Но если на парижском соборе противоположные свойства вещества обозначены различным полом юных драчунов, то на сартском здании подчёркивается лишь агрессивность персонажей. Два похожих человека в похожей одежде выражают один минеральное вещество, другой — металлическое. Это внешнее сходство приближает вымысел к действительности, но решительно противоречит практической эзотерической работе.
XXIV. Ферте-Бернар (Сарта). Дом XV в. Гротескные фигуры и скульптуры фасада.
Если читатель понял наши наставления, он без труда увидит в символических образах противоборствующих начал (combat des deux natures) тайные вещества (matériaux secrets), которые, разрушая друг друга, отворяют первую дверь Делания. Эти вещества и есть два дракона Николая Фламеля, орёл и лев Василия Валентина, магнит и сталь Филалета и Космополита.
Операцию по внедрению огненного агента или активатора (agent igné qui en est l’animateaur) в философскую субстанцию (sujet philosophale) Мудрецы древности описывали как единоборство орла и льва или двух начал, летучего и твёрдого. Церковь представила её в виде события, имеющего под собой глубокую духовную истину — посещения Богородицей св. Елизаветы. После этого книга открывается, и нашему взору предстают листы, подобные коре с начертанными на ней знаками. Очарование очес, душевную радость вызывают эти восхитительные знаки, свидетельствующие об изменении структуры вещества…
274