Особое содержание субъекта действия состоит в его специфическом отношении к действию: при переходном действии деятель не только совершает действие, но и направляет его на определенный объект, в то время как при непереходном действии деятель лишь осуществляет действие. В языках с номинативной типологией предложения такое различие отношения деятеля к действию в понятии субъекта действия не отражается. Налицо семантическое расхождение между языками, однако оно не связано с особым строем мысли в языках, с эргативным строем предложения: логический субъект и субъект действия – нетождественные категории, поэтому для предикативного отношения (т.е. отношения между субъектом и предикатом логемы, составляющего сущность мыслительного акта) особенности в содержании понятия о субъекте действия значения не имеют.
Смешивая логические и семантические формы мысли, Б. Уорф усматривает особый логический строй, отличный от логики индоевропейских народов, в мышлении американских индейцев. Из факта частого отсутствия противопоставленных друг другу подлежащего и сказуемого в семантической структуре предложения языков шауни, нутка и хопи он делает вывод об обычном отсутствии в мышлении соответствующих народов логических субъекта и предиката[100], как будто отсутствие какого-либо семантического элемента в смысловой структуре предложения может сделать его таким, чтобы оно не было высказыванием чего-то о чем-то.
Б. Уорф пытается поставить логический строй мысли даже в зависимость от морфологических особенностей языков. На том основании, что в индоевропейских языках с помощью существительных часто выражаются понятия, воспроизводимые в языке хопи с помощью глаголов (молния, волна, пламя) и наречий (лето, зима и другие обозначения времени), он делает заключение, будто индоевропейские народы опредмечивают события окружающего мира, лишая их подвижности, текучести, движения и развития. У людей, говорящих на индоевропейских языках, якобы возникает особый, предметный строй мысли, искажающий действительность, который несвойствен, например, американским индейцам, отражающим действительность более точно[101].
Когда в индоевропейских языках понятия о процессах, событиях, качествах, не являющихся предметами, выражаются с помощью существительных, никто не считает эти явления предметами (такими же, как столы, дома, деревья и т.д.), т.е. материальными вещами, обладающими самостоятельным существованием. Никакого мысленного искажения мира здесь не происходит. Возникает лишь особая семантическая форма отражения явлений вне их отношения к тем предметам, без которых они реально не существуют. Отношения при этом могут отражаться с помощью других (служебных) слов или воссоздаваться благодаря грамматическим значениям тех же или других существительных (воля – человек с волей, воля человека; честь – человек чести, честь человека). В языках американских индейцев, например хопи, многие явления, представляющие неотъемлемую принадлежность каких-либо предметов, отражаются совместно с некоторыми отношениями, что в любых языках свойственно всем частям речи, кроме существительных. Так, русск. волевой означает ʽобладающий волейʼ, работает означает ʽсовершает работуʼ, глубоко означает ʽна глубинеʼ. В самом содержании этих слов отображено отношение к признаку, действию, месту[102]. Таким образом, различие между отражением явлений с помощью существительных и других частей речи оказывается лишь формально-семантическим. Оно состоит в раздельном или совместном отражении явления и его отношения или отношения к нему. Это различие никакой познавательной роли не играет.
Неразграничение логических и семантических форм мыслительной сферы, отождествление их приводит и Л. Вайсгербера к отрицанию общечеловеческого характера логических категорий (как субъект, предикат и т.п.) в силу национального характера семантических форм[103].
Как видим, при решении проблемы соотношения логического строя мышления и грамматического строя языка метафизическая односторонность в подходе к структуре мысли мешает неогумбольдтианцам увидеть в ней диалектическое единство двух типов форм – логических форм и семантических форм, которые не только взаимосвязаны, но и противоположны друг другу. Первые носят общечеловеческий характер и находят основу в универсальных структурных свойствах языков, вторые национальны по своей природе и основываются на специфических структурных особенностях каждого отдельного языка. Смешение этих двух типов форм мыслительной сферы приводит неогумбольдтианцев к ошибочному решению проблемы соотношения логического строя мышления и грамматического строя языка.
101
102
См. в связи с этим: