О, если бы четыре года назад ты убеждал мир в том, что я ничего не смыслю в теологии, тогда бы ты, конечно, исполнил весьма приятное дело: ведь при всем своем красноречии, как ты говоришь, при очень большом старании я не смог убедить в этом. И я очень опасаюсь, что ты тоже сейчас не убедишь тех, кому я этого желал бы.
Когда-то в своих Толкованиях на Послание к галатам ты меня превозносил как первого человека в теологии, стоящего выше зависти: ты писал это в Предисловии[1586]; на первой странице твоего Толкования я — выдающийся теолог, и потом ты меня очень часто цитируешь[1587]. Там Эразм все говорит правильно, там я перевожу греков наидостойнейшим образом, так «дражайший Эразм», там ты со своим Эразмом охотно соглашаешься. И снова — в Приложении, которое добавил Коммод Британец[1588], — ты говоришь, что мне принадлежит высшая слава восстановления Евангелия.
Я здесь не стану приводить бесчисленных писем твоих приверженцев, в которых они расхваливают меня как князя теологии. Но как только я посмел рот раскрыть против твоего учения, я внезапно перестал хоть что-нибудь смыслить в теологии!
Что если тот, кто написал мне, что моя Диатриба принята совершенно спокойно, играет в этой пьесе главную роль?[1589] Кто хоть сколько-нибудь поверит вашему столь непостоянному суждению? Но я хотел бы, чтобы поверили как можно больше, особенно в таком деле! Подумай, пожалуйста, что скажут понимающие люди, когда увидят такое твое непостоянство, когда они сравнят эту твою книгу с теми твоими же сочинениями? Меня ты называешь Протеем, а это превосходит всех Протеев! С каким видом ты будешь извиняться в том, что написанное противоречит написанному же? Я думаю, ты станешь говорить, что тогда тебя обманул плотский дух, а теперь тебя ведет Дух Христов. Конечно, у тебя есть способ, при помощи которого ты можешь извинить все что угодно — если только тебе поверят. Многие из тех, которые ныне думают иначе и с каждым днем думают о тебе хуже, думали о твоем деле хорошо.
Перетряси все мои сочинения! Если обнаружишь там что-нибудь подобное, назови меня Протеем!
Прежде ты льстивыми речами завлекал меня в свой союз, теперь, раздраженный против Диатрибы, ты пытаешься сделать из Эразма крота! Но подобно тому как тогда я не поймался на твои великолепные похвалы, так и теперь меня нисколько не встревожили эти твои поношения. Подобно тому как я знал, что те похвалы шли не от сердца, так и эти поношения продиктованы тебе ненавистью и гневом. Тогда ты меня расхваливал как наивысшего теолога, а я не был ни на волос более просвещенным; теперь, когда ты также преувеличиваешь, будто бы я вообще ничего не знаю, я от этого нисколько не становлюсь менее ученым.
Хочешь доказательства того, сколь приятны мне были твои прославления? Я письменно напоминал тебе, чтобы в будущем ты воздерживался от таких похвал[1590]. Хочешь знать, сколь я огорчен, будучи отвергнут тобой? Я очень желаю, чтобы ты убедил в том, в чем убеждаешь, желаю покоя, купленного ценой даже такого бесславия.
Теперь посмотри, сколь сходятся остальные твои суждения.
Было опубликовано письмо Меланхтона, в котором он приписывает тебе очень многое, однако меня несомненно предпочитает всем древним. Опять же некий Эразм Альбер[1591] — θεοδιδακτος[1592] твоей школы — либо сравнивает меня с божественным Иеронимом, либо предпочитает меня ему.
Если все древние отцы, если Иероним ничего не понимал в теологии, если они вместе с церковью пребывали в слепоте, то из жалости к ним я спокойно снесу свою слепоту вместе с таким большим числом выдающихся людей. Однако так же как меня нисколько не встревожила похвала твоих приверженцев, так меня почти развеселил твой приговор. Сколь великим теологом оказался бы я для папы, если бы я вставлял повсюду в свои сочинения твое учение! Но что до меня, то я прекрасно знаю меру и всегда предпочитаю вместе с Павлом мыслить трезво, так как знание делает заносчивым, а любовь созидает[1593]. И теперь я даже весьма рад, что нет у меня такого множества знаний, чтобы заслужить имя ересиарха, как заслужил его чрезвычайно сведущий в Писаниях Арий[1594]. Поэтому я прошу тебя, Лютер, вколачивай это всеми силами, чтобы всех убедить в том, что я ничего не понимаю в теологии; это не только мне, но и тебе на пользу. Ведь есть такие люди, которые разносят по свету пустейшие слухи и заставляют очень многих верить, будто все, что пишет Лютер, он выпил из груди Эразма; в изданных книгах они даже называют меня твоим учителем, а тебя — моим учеником, одновременно обременяя меня совершенно необоснованными похвалами и унизительнейшим образом умаляя твои знания. Защити от этих пустомелей свое знание, которое ты прославляешь; за эти твои труды я тебе буду весьма благодарен.
1588
1591