Выбрать главу

Так как в этом обсуждении ты не доказал своего удивительного, столько раз прославленного знания, то о нем пойдет речь в другое время. А пока у меня дело только к твоему краснобаю, которому ты придал красочно обрисованный тобой вид и поручил правильное построение речи, чтобы он со своим ораторским искусством и выступал в роли оратора. Однако он потратил много слов, жалуясь на твою некрасноречивость, на превознесение твоего знания и моего красноречия, на отказ мне в знании, на прославление твоего духа. На твой стиль я нигде ни одним словом не пожаловался. О твоем знании мы уже много раз слышали, и не его нам в тебе недостает; я всегда искренне признавал свое невежество. Дух, на который ты притязаешь! Хорошо бы тебе его выказать в своих сочинениях, а не говорить о нем настойчиво и постоянно!

Ведь дело обстоит так: если бы злоба твоего краснобая ограничилась упреками в глупости, болтовне и грубейшем невежестве, я бы не обратил на это внимания. Впрочем, если бы я не обратил внимания на тяжелый упрек в нечестивости, на не раз предъявленное обвинение в богохульстве и, наконец, в том, что я — αθεος[1595] Лукиан, я бы действительно был тем, каким ты меня выставляешь. Я, однако же, на это отвечу тем, что не выскажу тебе никакого упрека, дабы не отяготить тебя судом понтификов или же теологов, перед которыми ты, хитрый человек, теперь почти угодничаешь[1596] из ненависти ко мне, хотя ведь то, что ты писал против них, еще не забыто. Но об этом в свое время; сейчас снова о твоих хулах, перемешанных с лестью; и прежде я укажу на глупость твоего краснобая, так как мою Диатрибу он сравнивает с книгой Меланхтона «О теологических местах».

Меланхтон борется за тебя, я — против тебя: что иное сравниваешь ты, как не воду с огнем?! Ведь опытные ораторы обыкновенно превозносят силы и дух противника, чем делают свою победу более блистательной. Если бы Меланхтон перешел на противоположную сторону и обратил оружие против тебя, он бы у тебя сразу засмердил и испытал метаморфозу не более приятную, чем та, которую испытал Карльштадт, внезапно, как только хоть на мизинец он отошел от твоих предписаний, превратившийся из чаши Святого Духа в орудие сатаны[1597]. Я сейчас нисколько не умаляю славы Филиппа, и это не имеет отношения к делу; я только хотел попутно сказать, что Меланхтоновы «Места» я читал уже давно и невнимательно; если бы он меня во всем удовлетворял, я бы воздержался от Диатрибы. Ты ειρωνευων[1598] приписываешь мне двойную победу; одну — так как я своей умеренностью ослабил твой дух и порыв, другую — так как пустяковыми доказательствами, которые ты называешь отбросами, я утверждаю свободную волю, не говоря ничего нового, и приписываю ей больше, чем до сих пор приписывали ей софисты. С каким бесстыдством ты говоришь это позже — в своем месте я объясню; бранное слово «отбросы» я прощаю тебе по причине твоей некрасноречивости; я предпочитаю, чтобы ты называл их отбросами, а не ядом: отбросы можно смыть, а яд нет.

Впрочем, кто сможет читать без смеха о том, что ты пишешь, будто бы своей сдержанностью я сделал тебя более слабым перед битвой! Ведь твоя храбрость уже потрясла весь мир губительными раздорами — и мои призывы были тщетны! Разве надо пришпоривать коня, который так скачет? У нас есть плоды твоего духа, дело дошло до кровопролитного опустошения — и мы боимся еще худшего, если Бог милостивый не отвратит этого. Ты скажешь, что такова природа Слова. Что касается меня, то я думаю, что не имеет значения, как проповедовать слово Божье, в случае, если то, чему ты учишь, это и есть Божье слово. Я полагаю, что ты не понимаешь этих бунтарей[1599], но они тебя понимают, и уже известно, что многие из тех, которые похваляются именем Евангелия, были подстрекателями жесточайшего бунта. Если бы их попытка была успешной, возможно нашлись бы люди, которые одобрили бы то, что они теперь, при плохом исходе дела, отвергают.

Ты же в чрезвычайно жестокой книжонке против крестьян[1600] отбросил от себя подозрение, однако не добился того, чтобы люди стали меньше верить в то, что твои книжонки, особенно написанные по-немецки, направленные против посвященных и бритых, против монахов, епископов, в защиту евангельской свободы, против человеческой тирании, помогли появлению возможности возникновения этих возмущений.

вернуться

1595

безбожник (греч.)

вернуться

1596

...перед которыми ты... почти угодничаешь... — это сильное преувеличение.

вернуться

1597

...превратившейся... в орудие сатаны. — Так называл Лютер Карльштадта в письме к Николаю Горбелю от 17 декабря 1524 г. (WA Briefe, III, 404 сл.).

вернуться

1598

иронически (греч.)

вернуться

1599

...этих бунтарей. — Намек на движение Томаса Мюнцера.

вернуться

1600

Речь идет о книге Лютера «Wider die rauberischen und morderishen Rotten der Bauern» (1525).