Везде, где идет речь о хотении или нехотении, об избрании или отвержении, — всюду говорится не о силе природы, а о свободе воли (libertas voluntatis). Томы обоих заветов полны подтверждениями такого рода; в них написано, что как все добро, так и все зло всегда совершаются в зависимости от воли. Мы только по причине краткости не сообщаем обо всем этом, потому что нам доподлинно известно, сколь предана ты чтению священных книг и сколь охотно ты пьешь из самого источника.
VIII. И конечно, защищая благо, присущее природе, мы не говорим, будто она не может творить зла, и признаем, что она способна как на добро, так и на зло. Мы оберегаем ее только от несправедливого мнения, будто из-за порочности своей природы мы влечемся к злу, и утверждаем, что без воли (sine volunlate) мы не в состоянии творить ни добра, ни зла. Таким образом, если мы всегда способны и к тому и к другому, то мы свободны всегда делать одно из двух. Почему же одни люди будут судить, а другие будут судимы, если не потому, что при одной и той же природе у людей разная воля? А если все мы можем одно и то же, то почему мы поступаем различно?
И чтобы это стало по возможности очевиднее, нам следует привести несколько примеров.
Адам был изгнан из рая, Енох восхищен из мира. В обоих случаях Господь показал существование свободы решения (libertas arbitrii). Как мог стать угоден тот, кто провинился, так мог отпасть тот, кто был угоден. Ведь они нс заслужили бы у праведного Бога того, чтобы один из них был наказан, а другой избран, если каждый из них не был бы способен творить как добро, так и зло.
Подобным образом следует толковать и то, что произошло с братьями Каином и Авелем, с близнецами Иаковом и Исавом.
И оттого что при одной и той же природе заслуги разные, нам надлежит признать, что причины этого в разной воле.
Праведный Ной своим примером обличил мир, истребленный потопом за грехи его, и Лотова святость осудила злодеяния содомитов. И немалое доказательство того, что добро присуще им по природе, являет собой то, что эти люди, жившие столь давно, были верны закону без всякого увещевания. Это происходило, конечно, не оттого, что в то время Бог не пекся о твари своей, а оттого, что Он знал, что Он сотворил природу человеческую такой, что и без закона ее одной достаточно для достижения праведности,
Наконец, тогда сильна была неувядшая еще природа и долгая привычка к греху не помрачила еще человеческий разум настолько, чтобы он без закона презрел свою природу.
Из-за этого Господь природу, закосневшую и разных пороках, покрытую ржавчиной невежества, тронул напильником закона (liina legis) с тем, чтобы отполировать ее частым увещеванием, дабы обрела она от этого свой прежний блеск. И разумеется, нам стало трудно творить добро не по какой-либо иной причине, но только лишь от долгой нашей привычки к порокам, которая началась с малого и постепенно в течение лет развратила нас и так сковала, так подчинила порокам, что нам стало казаться, будто эта привычка входит в нашу природу. Все то время, пока мы были нерадивы и пребывали в пороках, мы привыкли быть злыми и влеклись к беспутству, а невинность полагали глупостью.
Теперь это восстает против нас, старая привычка противится новой воле. И столь долго мы выучивались злу, не приобретая никакой привычки к добру, что нам странно, отчего нам, невежественным, из-за праздности и без-делия нашего святость представляется чуждой.
О благе, присущем нашей природе, как будто бы кратко было сказано в другом сочинении. Нам же надо было это рассказать, чтобы вымостить тебе путь к беспорочной праведности и чтобы стал он для тебя более гладким; тебе будет легче по нему идти, если ты будешь знать, что на нем нет никаких неровностей и непроходимых мест. Ибо если даже до закона, как мы говорили, и очень задолго до пришествия Господа нашего Спасителя, знаем мы, были люди, которые жили праведно и свято, то насколько же больше мы должны верить в то, что по Христовой благодати мы возрождены в лучшего человека после того, как просветило нас Его пришествие! Искупленные и очищенные Его кровью, побужденные Его примером к достижению совершенной праведности, мы должны быть лучше тех, которые жили до закона, и даже лучше тех, которые жили под законом.
По словам апостола: «Грех уже не будет господствовать над вами. Ведь вы не под законом, а под благодатью»[1677].
IX. И хотя, полагаем, мы достаточно уже об этом сказали, наставим теперь беспорочную деву, которая святостью своей жизни свидетельствует, что она озарена двойным благом — природы и благодати.
Итак, первая забота девы, первое ее попечение — это познать волю Господа своего и с усердием вникнуть в то, что Ему благоугодно, а что неугодно, дабы, следуя апостолу, воздать Богу «разумное послушание»[1678] и направить все течение своей жизни по Его мудрости. Ведь невозможно, чтобы стал благоугоден Богу тот, кому неведомо, что Ему благоугодно. Можно даже оскорбить исполнением обета, если прежде по знать, каким образом следует Ему повиноваться. И важное Божью волю исполнять, чем знать; однако прежде следует ее узнать, чем исполнять. В одном — твоя заслуга, в другом — следование порядку.