В земных делах мы очень пылки, а в небесных — очень холодны. Являя высшее рвение в делах незначительных, при совершении важных дел мы застываем. Стыдно помыслить, сколь пылки люди в устройстве земных дел, сколь велико их рвение и каждодневное усердие в их стремлении к более высокому.
Любовь к наукам действительно ничуть не угасает с возрастом, напротив, — воспользуюсь словами одного светского автора — с возрастом она разгорается все сильней. Страсть к богатству неутолима, стремление к почестям не знает предела. Без конца стремятся люди к делам, имеющим близкий конец. Божественной же премудростью, небесными сокровищами, бессмертной славой мы пренебрегаем. Духовного богатства и не касаемся, а если и вкусим немного, то полагаем, что навек им насытились,
Не так приглашает нас на свой пир божественная мудрость: «Которые алчут меня, — говорит она, — вовек не насытятся, и те, которые жаждут меня, вовек не напьются»[1691]. И никто никогда не насыщался такой пищей и не чувствовал усталости. Чем более кто-нибудь употребляет ее, тем более он алчет, тем более не насытится. Господь в Евангелии говорит: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся»[1692], будто Он хочет, чтобы мы всегда алкали и жаждали справедливости, дабы в грядущем насытиться нам воздаянием по справедливости.
XII. Следует подумать о силе этих слов и так желать праведности, как во время голода или жажды мы желаем еды или питья. Это надлежит сказать вообще всем, которые желают обещанной награды в жизни бессмертной. Тебе же надо обдумать, сколь должно возвысить тебе свой дух, если в ожидании большей награды ты дала обет делать больше, чем необходимо делать другим.
Апостол, определяя, какова должна быть дева Христова, очень возвысил ее над замужней женщиной. «Незамужняя, — говорит он, — и дева думает о Божьем, как угодить Богу, чтобы быть святой и телом и духом, а замужняя думает о мирском, как угодить мужу»[1693]. Она свята телом и духом своим и не грешит ни членами своими, ни помыслами. Грешить же возможно не только против чистоты, но и против всего, что входит в праведную жизнь. Не только тело, но также и дух должен быть у девы целомудрен. Если тем не менее она как-нибудь согрешит руками, глазами, ушами или языком, то можно ли будет сказать, что она свята телом? Если она полна ненависти или зависти, жадности или гнева, то каким же образом она обладает святостью духа?
Если и замужняя, которая думает, как угодить мужу своему, сколько она оставит детям своим, скована разными мирскими заботами, редко задумывается о воле Божьей и она, несмотря на все это, не может найти оправдания своим грехам, то что сказать о деве, отрешенной от всех мирских попечении, свободной от всего этого, вступившей в некую школу чистоты?
XIII. Если ты хочешь сравнять величие своего замысла со своими нравами и полностью сочетаться с Богом, если легкое и сладостное иго Христово ты хочешь сделать еще легче и сладостное, то пекись теперь больше всего о святости своей жизни, стремись теперь к тому, чтобы пылкая вера недавнего твоего обращения разгоралась всегда новым огнем, потому что в твои нежные лета легче обратиться к святости.
Что установишь ты себе сначала за правило, то и пребудет для тебя образцом в точение остальной твоей жизни. В самом начале следует думать о том, каков будет конец. Какой ты хочешь предстать в последний день свой, такой старайся быть уже ныне.
Существует привычка, которая питает как пороки, так и добродетели; сильнее она проявляется в тех из них, в которых произрастает с ранних лет. Нравы лучше всего воспитывать с малолетства. Ибо молодые годы заключают в себе нечто податливое и мягкое, то, чему можно придать форму по решению воли (ad arbitrium voluntatis); все нежное почти всегда быстро ко всему прилаживается. Деревца с еще не окрепшими корнями послушны всему — их легко повернуть в любую сторону. Часто бывает, что, кривые по своей природе, они быстро выпрямляются по воле того, кто их растит. Молодые, еще не подросшие животные без труда становятся домашними. И насколько быстрее отвыкнут они бродить на свободе, настолько легче привыкнет их выя к ярму, а голова к узде.
Также и стремление к наукам легче внушить неогрубевшим умам. То, что появилось в уме сперва, обыкновенно глубоко укореняется. Это очень важно также и в духовной жизни. Пока еще есть подвижность — увлечь дух нетрудно, следует приобрести привычку к добру и укрепить ее размышлениями об ярме.
Ум следует занять помыслами о вещах наиболее достойных, и необходимее всего опыт святой жизни. Тогда и дух подымется на вершины совершенства и своей долгой благодатной привычкой он воспользуется для благочестивой жизни. Дивясь своим добродетелям, он станет потом помышлять, откуда в нем взялось то, что он знает.