Эразм Роттердамский
ПОСЛАНИЕ К ПАУЛЮ ВОЛЬЦУ[91]
Несмотря на то что книжечка, которую мы озаглавили «Оружие христианского воина» и которую я некогда написал исключительно только для себя и для одного совершенно αναλφαβητω[93] дружочка[94], стала мне, досточтимый отец, больше нравиться после того, как я увидел, что ты и люди тебе подобные ее одобряют (а я знаю, что они наделены благочестивой ученостью, ученым благочестием и не одобряют того, в чем нет благочестия, соединенного с разумностью), она мне стала даже почти нравиться, когда я увидел, что, уже напечатанную по уговору столько раз, ее все время требуют будто новую — если только вообще типографы не льстят мне. Однако вот что снова стало часто меня тревожить: то, что когда-то мне весьма едко — и, конечно, в шутку — сказал один просвещенный друг (хорошо, если это более едко, чем справедливо): «В книжечке заметно больше святости, чем в авторе книжечки». Мне это знать тяжело также и потому, что так станут говорить о человеке, для изменения которого и предпринимался весь этот труд; ведь он не порывает со двором, а каждый день погружается в него все глубже — не знаю, сколь велико его благочестие, но вообще-то сам он говорит, что это для него — большое несчастье. Однако меня не слишком печалит то, что касается друга: судьба-наставница когда-нибудь образумит того, кто не пожелал следовать моим уверениям. Меня — да, пожалуй, я всегда к этому и стремился — мой гений провел через столько крушений и бурь, что Гомеров Улисс по сравнению со мной может показаться настоящим Поликратом[95]
И все-таки я вовсе не раскаиваюсь в этом труде, если он столь многих людей побудил устремиться к истинному благочестию. Мне кажется, нет надобности всячески на меня нападать за то, что я мало соответствую своим увещеваниям. Прежде всего, искреннее желание стать благочестивым — это уже некое благочестие; и я полагаю, что не следует отвергать сердце, полное таких помыслов, даже если успех не всегда сопутствует попытке. Так надлежит поступать всегда в течение всей жизни. И если часто пробовать, то когда-нибудь наступит удача. Кто хорошо изучил дорогу, тот уже прошел добрую часть запутанного пути. Поэтому меня нисколько не трогают насмешки тех людей, которые пренебрегают этой книжечкой как недостаточно ученой и считают, что ее может написать любой начинающий, так как она ничего не говорит о скотистских вопросах — будто бы без них никакой учености и не существует. Пусть она будет не слишком острой, а всего только благочестивой. Пусть готовит не к палестре в Сорбонне, а всего только к христианскому смирению. Пусть она не споспешествует теологическому диспуту, а споспешествует всего только праведной жизни. Зачем толковать о том, о чем все толкуют? Кто сегодня не погружен в теологические вопросы? Разве в университетах чем-либо иным занимаются? Существует почти столько же комментариев к Книгам сентенций[96], сколько теологов! Каков предел, каково число обобщителей, мешающих и перемешивающих одно с другим, наподобие аптекарей, составляющих и переставляющих из новых вещей старые, из старых новые, из многих единое, а потом из единого многое? Как быть, чтобы груды такого рода томов, которые никто за всю жизнь не сможет прочесть, оказались для нас наставлением в том, как правильно жить? Это похоже на то, как если бы врач предписал страдающему от болезни прочитать книги Иакова[97], а также все им подобные; будто в них он узнает, как восстановить здоровье. Но его тем временем настигнет смерть, и не надо будет спешить к нему на помощь!
91
Пауль Вольц; (Paul Volz, 1480-1544). Известно, что в 1496 г. он поступил в Тюбингенский университет. к; 1503 г. стал монахом-бенедиктинцем в монастыре Шуттерн (Schuttern) близ Оффенбурга; и 1512 г. он — аббат монастыря неподалеку от г. Шлеттштадта и член литературного общества, основанного писателем Яковом Вимпфелингом. II. Вольц — автор сочинения «Observationes» и хроники монастыря Шуттерн.
95
96
97
Имеется в виду издатель трудов Авиценны — настоятель собора Парижской Богоматери Jac. Despars (1380-1458).