Выбрать главу

Часть IV

Выбор темы

Этот элемент естественно отпал в Вашем творчестве — при наличии уже указанного. Стихи не стоят на земле, на той, на которой живем мы. Стихи не повествуют о жизни, происходящей вне пределов нашего наблюдения и опыта, — у них нет композиционных стержней. Летят друг за другом переливающиеся камни и слышатся странные звуки — из пустоты; это отражение несуществующих миров. Так сидит слепой мастер и вытачивает свое фантастическое искусство. Мы очаровались и застыли, — земля уходит из-под ног и трубит издали. А назавтра мы проснемся на тех же самых земных постелях и скажем себе:

— А старик-то был неправ.

А. Введенский

[Серая тетрадь]

[I]

Над морем темным благодатным носился воздух необъятный он синим коршуном летал, он молча ночи яд глотал. И думал воздух: все проходит, едва висит прогнивший плод.[167] Звезда как сон на небе всходит, пчела бессмертная поет. Пусть человек как смерть и камень, безмолвно смотрит на песок, цветок тоскует лепестками и мысль нисходит на цветок. А воздух море подметал как будто море есть металл.[168] он понимает в этот час и лес и небо и алмаз. цветок он сволочь, он дубрава, мы смотрим на него направо покуда мы еще живем мы сострижем его ножом. А воздух море подметал как будто море есть металл. Он человека стал мудрее он просит имя дать ему. цветок мы стали звать андреем, он нам ровесник по уму. вокруг него жуки и пташки, стояли как лесные чашки. вокруг него река бежала свое высовывая[169] жало. и бабочки и муравьи, Над ним звенят колоколами, приятно плачут соловьи, летая нежно над полями. А воздух море подметал, как будто море есть металл.

[II]

КОЛОКОЛОВ.
Я бы выпил еще одну рюмку водички, за здоровье этой воздушной птички которая летает как фанатик. над кустами восторга кружится как лунатик магнитный блеск ее очей принимает высшую степень лучей. она порхает эта птичка свечка, над каплей водки, над горой, над речкой, приобретая часто вид псалма. имея образ вещи сквозной. не задевает крылышко[170] холма, о ней тоскует человек земной. она божественная богиня, она милая бумага Бога. ей жизни тесная пустыня нравится весьма немного. Ты птичка самоубийство или ты отречение.

[III]

КУХАРСКИЙ.
Хотел бы я потрогать небесное тело, Которое за ночь как дева вспотело. и эту необъяснимую фигуру ночи, мне обозреть хотелось бы очень. эту отживающую ночь эту сдыхающую дочь[171] материальную как небесный песок, увядающую сейчас во вторник, я поднял бы частицу этой ночи как лепесток, но я чувствую то же самое.
СВИДЕРСКИЙ.
Кухарский может быть ты нанюхался эфиру?[172]
КУХАРСКИЙ.
Я камень трогаю. Но твердость камня меня уже ни в чем не убеждает. Пусть солнце на небе сияет будто пальма, но больше свет меня не освещает. Все все имеет цвет, все все длину имеет, имеет ширину, и глубину комет все все теперь темнеет. И все остается то же самое.
КОЛОКОЛОВ.
Что же мы тут сидим как дети, не лучше ли нам сесть и что-нибудь спети, допустим песню.
КУХАРСКИЙ.
Давайте споем поверхность песни.
ПЕСНЯ ПРО ТЕТРАДЬ
Море ты море ты родина волн, волны это морские дети. Море их мать и сестра их тетрадь, вот уж в течение многих столетий и жили они хорошо. И часто молились. Море Богу, И дети Богу. А после на небо переселились, оттуда брызгали дождем и вырос на месте дождливом дом. Жил дом хорошо. учил он двери и окна <играть,>[173] в берег, в бессмертие, в сон, и в тетрадь. Однажды.
вернуться

167

Первоначальный зачеркнутый вариант этой строки: «висит прогнил последний плод».

вернуться

168

Эта и предыдущая строки, ниже повторяющиеся как рефрен, в этом и следующем случае взяты автором в большие общие скобки.

вернуться

169

Вариант: «вытягивая».

вернуться

170

В ПСС исправлено (как опечатка?) на «крылышком».

вернуться

171

Сквозная значимая рифма «ночь — дочь» и вообще мотив умирающей дочери («девицы») характерен для других текстов Введенского (ср.: «На смерть теософки», «Все», «Снег лежит...», «Елка у Ивановых»), что, осторожно предположим, может быть подсознательно связано с ранней смертью одной из сестер поэта — Евлалии, чье имя, кстати, встречается в одном из его юношеских стихотворений.

вернуться

172

Кроме «Серой тетради» (см. также ниже), есть и другие свидетельства о психоделических опытах Введенского с эфиром, например, записные книжки Хармса, в которых находим записи совместных опытов (инициатором которых выступал Введенский), а также следующее теоретическое рассуждение:

«Некоторые люди путем эфира могут постигать тайны вышеположенные, но все же в черезвычайно узком аспекте, как например

Если б вся истина укладывалась бы на линии ab, то человеку дано видеть лишь часть, не далее последней возможности (c). Возможно, путем эфира можно перенести свое восприятие в иную часть мировой истины, например d, но суждение иметь о «виденном» человек вряд ли сможет ибо знать будет лишь две части мира друг с другом не связанные: ac и d. Суждение же может быть лишь путем нароста истины от a к b. В данном же случае последовательность нарушена куском cd. Я полагаю, есть возможности, хотя бы оккультические, познавать истину не выкрикивая отдельные ее части, а плавно ступать за пределы возможного (c) охватывая целиком пройденный путь.

по поводу нанюхивания Шурки

2 ноября <1926>»

вернуться

173

Это слово в рукописи слабо перечеркнуто без замены.