Д. Х.: Я сам родился из икры. Тут даже чуть не вышло печальное недоразумение. Зашел поздравить дядя, это было как раз после нереста и мама лежала еще больная. Вот он и видит: люлька, полная икры. А дядя любил поесть. Он намазал меня на бутерброд и уже налил рюмку водки. К счастью, вовремя успели остановить его; потом меня долго собирали.
Т. А.: Как же вы чувствовали себя в таком виде?
Д. Х.: Признаться, не могу припомнить: ведь я был в бессознательном состоянии. Знаю только, что родители долго избегали меня ставить в угол, так как я прилипал к стене.
Т. А.: И долго вы пробыли в бессознательном состоянии?
Д. Х.: До окончания гимназии.
По приезде Н. М. с Кавказа он беседовал с Л. Л. о тюркском театре, о японских добровольцах для торпед, о бобылях и о философии интеллигенции в разные времена.
Н. А.: Что такое, по вашему мнению, физическая масса?
Л. Л.: Индивидуальность вещества. Каждое отвечает на воздействие по-своему, одно покладисто, другое нет. Мера сопротивления на воздействие, или иначе, инерция и есть масса. А так как есть много разных родов воздействия, то я думаю, можно говорить не только о массе, вычисляемой по сопротивлению движения, но и о массе термической (теплопроводности), электрической и т. п. Даже о массе логической.
Д. Д.: Об эпохах можно говорить, пользуясь медицинскими терминами. Средневековье, в отличие от нашего времени, было компенсированной эпохой. Впрочем, оно стало разрушаться уже в XVI веке. И этот перелом достиг наибольшей остроты сейчас. Но новая эпоха еще не началась, это все разложение старой, новая придет лет через сто... В Средине Века и у вселенной и у города были центр и границы.
Л. Л.: Центр и границы, это смысл.
Д. Л.: Теперь же их нет. Вселенная бесконечна и бесструктурна. В деревне центра нет, разве кладбище. В городе им прежде была площадь с колодцем; теперь площадь только проход. Лишь ночью город приобретает какое-то устройство, оно выражается в расположении линий электрического света. Дом также потерял свой смысл. В деревне кое-где еще сохранились какие-то украшения на нем, воспоминания о знаках, отгоняющих чужое, знаках дома-крепости...
Затем: О знаках в жизни, которые говорят каждому ясно, что существующие сейчас представления мира неправильны. О нормальной длительности сна. Об ошибках определения времени при астрономических наблюдениях, когда наблюдатель помещает события в то время, когда они еще не произошли. О легенде призвания варягов и значении слова варяг. О деревенской бане (причем Н. А. рассказал относящиеся сюда эпизоды из собственной жизни).
А. В. и Л. Л. состязались на дальность зрения правым и левым глазом, на быстроту умножения в уме, на эрудицию (фамилии министров и членов Государственного Совета) и на то, кто больше забыл за свою жизнь. Я. С. пришел в девять часов.
А. В. читал «Правила пользования автоматическим телефоном», вытянув ноги в желтых ботинках и гетрах. Я. С. опустил веки и сел подле него. Я. С. был мертвенно бледен.
Л. Л.: Ты бы разрешил снять с тебя маску, а то неровен час, не знаешь, что с тобой случится. Я. С. вместо ответа заговорил о французах.
Я. С.: Они просто-напросто свиньи, страна свиней. Наверное, где больше бьют, там люди все-таки становятся лучше.
А. В.: Какое это имеет значение, народы и их судьбы. Важно, что сейчас люди больше думают о времени и смерти, чем прежде; остальное все, что считается важным — безразлично.
Л. Л.: Я же думаю, что судьбы народов не безразличны. Что в общем произошло? Большое обнищание, и цинизм, и потеря прочности. Это неприятно. Но прочность, честь и привязанность, которые были раньше, несмотря на какую-то скрытую в них правильность, псе же мешали глядеть прямо на мир. Они были несерьезны для нас. вроде средневековых карт. И когда пришло разорение, оно помогло избавиться от самообмана. И нынешняя наука, например, лучше науки XVIII и XIX вв.
А. В. купил пол-литра водки; он отлил половину, так как хотел пойти еще на вечер. Я. С.: Что Н. М., рассказывал что-нибудь интересное?
Л. Л.: Нет.
Я. С.: Почему-то человек, побывавший на лоне природы обычно глупеет.
А. В. пил, вопреки обычному, скромно: он хранил себя для дальнейших событий. «Пей, — уговаривал Л. Л., — это пробуждает угаснувшие способности».
И вот А. В. ушел на другой вечер, все равно, что в другой мир. Я. С. и Л. Л. остались одни.
Я. С.: Ты бы обязал приходящих к тебе пять-шесть человек записывать что-нибудь по заранее выбранной формуле, например: «Фале сказал...»[39]. Предположим, они будут ходить к тебе еще лет десять Получится шестьдесят вещей. Можно будет отобрать штук двадцать и соединить. Это будет правильное произведение. Ведь все значительные произведения составные, даже части, их составляющие, плохо связаны, например, в «Дон Кихоте».
39
Ср. в письме Друскина к Хармсу «Как меня покинули вестники» (1937): «Я думал написать словарь или собрание исследований и каждое начиналось бы так: «Вот что сказал ученик Фалеев, когда учитель замолчал, так как вдохновение покинуло его».