В Академии он провел двадцать лет. После смерти учителя Аристотель вместе с друзьями отправился в город Ассос на побережье Малой Азии. Там философы проводили время в беседах с правителем Гермием. Можно сказать, что это был философский кружок с регулярными занятиями. Гермий настолько проникся симпатией к Аристотелю, что отдал ему в жёны свою племянницу.
Между тем, философу уже сорок, он известен, и македонский царь Филипп пригласил его воспитывать наследника престола Александра, который впоследствии станет не просто Александром, а Македонским, и даже Великим.
Аристотель уехал, а судьба Гермия сложилась печально. Персы захватили город и под пыткой допрашивали его о сговоре с Филиппом. Ничего не добились, но всё равно распяли на кресте. Используя последнюю милость победителей, Гермий попросил передать своим друзьям, что не совершил ничего недостойного философии. Это так потрясло Аристотеля, что он написал гимн, который потом и высекли на гробнице правителя. Тот гимн ему потом припомнили, к чему мы еще вернемся.
Союз царя и мудреца
Он верил в то, что Эллада способна управлять миром. Для этого нужно только объединить разрозненные города-республики, пусть и под македонским владычеством. И философ занялся воспитанием тринадцатилетнего царского отпрыска, которому предстояло это осуществить. Сам Филипп тоже интересовался науками, искусствами и не доверял воспитание сына обычным учителям. Потому и пригласил Аристотеля. Причем не только создал философу все условия для воспитания сына, но и предоставил средства для собственных исследований.
Как некогда Платон давал тиранам советы, так и Аристотель делал теперь то же самое. Он полагал, что правильно изложенные начала наук ведут к совершенству. Но если рассуждения Платона о правящих философах и философствующих правителях не оправдались, то его ученик смотрел на вещи реально. Он считал, что царю достаточно слушать советы мудреца. Так, разгневанному Александру он писал: «Раздражение и гнев должны быть обращены не против низших, а против высших. Равных же тебе нет». Или: «Старайся же быть скор на добрые дела и медлителен на гнев: первое царственно и милостиво, второе отвратительно и свойственно варварам». При этом философ дает шанс царственной особе «сохранить лицо»: «Впрочем, делай, что считаешь правильным, не презирая полезных мнений», — замечает он напоследок.
Порой наставлял и отца. Филиппу он писал: «Надо, чтобы у разумных правителей не владениями дивились, а владетелем дивились, и после перемены судьбы они были бы достойны той же похвалы». Слова поистине на все времена.
Поначалу учение шло впрок, и Александр иной раз говорил: «Сегодня я не царствовал, ведь я никому не делал добра». Аристотель даже написал для своего ученика книгу о том, как надо царствовать. «Мир не хочет, чтобы им управляли плохо!» — говорил учитель. В отличие от Платона, он не населяет идеальное государство идеальными людьми. Правитель не может дожидаться осуществления идеалов, а должен в обычных условиях управлять обыкновенными гражданами. И делать это наилучшим образом, в чем, собственно, и состоит его мудрость. Счастливейшим он называл государство, где управляет добродетель. Что касается формы правления, то философ приветствовал и монархию, и аристократию, и республику, но предостерегал против тирании, олигархии и охлократии (власти черни). В демократию он не верил и говорил, что хотя афиняне открыли две полезные вещи — пшеницу и свободу, но пользовались только первой, а второй лишь недолго и то злоупотребляли.
Однако времени на учебу у Александра было немного. В семнадцать лет он уже иногда заменял отца в государственных делах, а через три года, когда Филиппа убил один из его обиженных телохранителей, Александру и вовсе стало не до уроков. Аристотель вернулся в Афины.
Как же отразилось философское образование на делах Александра Великого?
Царь пытался осуществлять идеи Аристотеля. На покоренных территориях он основал семьдесят городов, которые жили по греческим законам, уничтожившим дикость и произвол. Кое в чем пошел даже дальше учителя. Дело в том, что Аристотель никогда не был интернационалистом и потому всех негреков считал существами, лишенными разума, — вроде животных, а то и растений. Александр же стремился объединить всех — и греков, и варваров — в единое человеческое сообщество, где соединятся разные события и языки.