рабана и сквозь строй гонит татарина, и воинский начальник ве-
лит больней бить. (Очень бы хорошо.)
и 3) Описать себя по всей правде, какой я теперь, со всеми
моими слабостями и глупостями, вперемежку с тем, что важно и
хорошо в моей жизни. (Тоже хорошо бы.)
Все это много важнее глупого Хаджи Мурата.
3) Разговор Никитина с Абрикосовым самый обычный. Люди
не христиане осуждают — как Никитин поправил, недоумевают: почему люди, исповедующие христианство, не следуют ему впол-
не. Мы, мол, матерьялисты, если ставим себе идеал (они говорят: идеал), следуем ему. Но дело в том, что идеал есть только один
христианский, состоящий в жизни для Бога, или по воле Бога, и
человек, поставивший его себе, не может вполне следовать ему; люди же не христиане живут животною жизнью (она может выра-
жаться и деланием добра людям, но только для своей выгоды), все-
гда последовательны, как последовательно всякое животное. Не-
доразумение это происходит от того, что люди не христиане не
испытали того напряжения труда (царствие божие силою берет-
ся), которое нужно для приближения к христианскому идеалу, и
им кажется, что следование ему так же легко, как следование жи-
вотной природе.
В сущности же, жизнь человеческая, всех людей, опреде-
ляется двумя пределами. Отношения животной жизни к ду-
ховному идеалу, одному и тому же во всех истинных филосо-
фиях и религиях, к идеалу следования закону всего мира, или
своих желаний. На одном пределе полное следование духов-
ному идеалу, на другом — полное следование одним требова-
ниям животной природы (всякий знает это состояние в дет-
83
стве). Между тем и другим пределом есть бесчисленное коли-
чество степеней. Все люди стоят на одной из этих степеней, и
все движутся вперед от животной жизни к духовной.
4) (Особенно важное к определению жизни). Жизнь есть
сознание. Сознаний два: одно — низшее сознание: сознание
своей отделенности от Всего; и высшее сознание: сознание
своей причастности ко Всему, сознание своей вневременнос-
ти, внепространственности, своей духовности, сознание все-
мирности. Первое сознание — своей отделенности — я назы-
ваю низшим потому, что оно сознается высшим духовным со-
знанием (я могу понять, сознать себя отделенным). Второе же
сознание — духовное — я не могу сознать. Я сознаю только, что я сознаю, и сознаю, что я сознаю, что сознаю, и так до
бесконечности. Первое сознание (низшее) дает, вследствие
своей отделенности, понятие телесности, материи (и движе-
ния и потому пространства и времени); второе же сознание не
знает ни телесности, ни движения, ни пространства, ни вре-
мени, ничем не ограничено и всегда равно само себе. Вся за-
дача жизни состоит в перенесении своего я из отделенного в
всемирное, духовное сознание.
Это-то перенесение своего я из отделенного в нераздельное, всемирное и есть то, что нам представляется жизнью.
(Опять не то. Дальше не могу.)
5) Ignorabimus1 — любя употреблять латинские, не всем по-
нятные, слова — говорят ученые. Да, не будем знать или, скорее, есть вещи, которых мы не можем знать. И очень важно знать, чего мы не можем знать, чтобы не тратить напрасно сил на по-
пытки познать непознаваемое.
Для чего заключенное в пределы духовное существо стремит-
ся расширить и разорвать эти пределы? Что совершается с ду-
ховным существом, разорвавшим пределы? И многое другое —
не можем знать (Устал.)
19 июня 1903. Я. П
Записать надо две:
1) Все люди более или менее приближаются к тому или дру-
гому пределу: один — жизнь только для себя, другой — жизнь
только для других.
1 Мы не будем знать (лат )
84
2) Перечел Франциска Ассизского. Как хорошо, что он обра-
щается к птицам как к братьям! А разговор его с frere Leon о том, что есть радость?!
К тому же. Жизнь есть сознание своего единства с Богом.
23 июня. Я. П. 1903.
Записать одно:
Я очень дурной по свойствам человек, очень туп к добру, и
потому мне необходимы большие усилия, чтобы не быть совсем
мерзавцем. Как Юрий Самарин как-то очень хорошо сказал, что
он — прекрасный учитель математики, потому что очень туп к
математике. Я — совершенно тоже в математике, но я, главное, тоже в деле добра — очень туп, и потому не совсем дурной, —
нет, смело скажу: хороший учитель.
4 июля. Я. П. 1903.