— Это точно, — спокойно ответил я, подмечая как сильно постарела Анна.
Для неё, как и многих граждан последние годы выдались очень тяжёлыми. Держава горела и пылала, она нуждалась в своих героях как на фронте, так и в тылу. Каждый вкалывает как проклятый, работает на износ за сущие копейки. В том числе женщины, которые выполняют чудовищные нормы на заводах. Интересно, а в Германской Империи тоже уже открывают сталелитейные цеха с одними женщинами? Наверное нет…
Однако на лице Анны читался не только страх за страну, как и усталость её имела в фундаменте не просто физическую нагрузку, но и эмоциональный стресс.
— Всё в порядке? — спросил я, уже высчитав все седые волосы, а ведь Анна ещё студентка.
— Да… вернее… нет… — уклончиво ответила Анна, после чего опустила взгляд и всё решила поделиться проблемой. — Кажется я схожу с ума.
— Почему ты так решила?
— Я… слышу голоса… сначала мне казалось, что это наваждение… Но чем чаще я приходила к саркофагу, чем сильнее становились симптомы. Кажется, я слышу её голос. Понимаю, это звучит бредово, ведь она мертва, но… она порой будто отвечает мне. Говорит прямо в моей голове. Я пыталась говорить об этом со служанками Соколовых, которые убирались в мавзолее, но… я такая одна.
— Ты не сошла с ума, — со вздохом ответил я, доставая портсигар.
— Не сошла? О чём вы, господин Лебедев?
— Кристина не всегда была человеком. Она была оружием. Мои духовным оружием.
— Но… как…
— Долго рассказывать, проведи параллель с духами родов. Однако в какой-то момент она получила тело и… — я усмехнулся, делая затяжку. — И что случилось, как ты думаешь? В одно мгновение она получила весь спектр человеческих чувств, начала общаться с людьми, изучать их и училась жить по-новому. Но вот не задача…
— Она прожила недолго, — грустно заметила Анна, которая не понимала о чём идёт речь.
— Нет же, дело в другом. Представь, что ты была бы на её месте. Всю жизнь ты была оружием и тут получила тело, свободу. О чём ты будешь думать?
— О том, как бы попробовать всё, прочувствовать каждую эмоцию, завести друзей и… ну, компенсировать всё упущенное.
— Да, только ты ещё являешься очень сильным оружием. А это значит что?
— То что многие захотят ей воспользоваться.
— Именно, Аня, именно так, — грустно заметил я, стряхивая пепел. — Она получила тело, возможность прожить нормальную жизнь, но всё её окружение думало лишь о том, как бы ей воспользоваться. И вот она вроде человек, да, но на её до сих пор смотрят как на оружие. Генералы и наставники рассказывают ей как быть эффективной, что нужно делать то, а не это. А друзья… большинство наших друзей ведь друзьями не являются, просто им выгодно иметь дружеские отношения с нами. Все кругом видят только выгоду, все думают о том, как бы возвысится, а Кристина же очень хорошо чувствует людей и видит их насквозь. И чтобы ты сделала в момент осознания, что мир то ещё дерьмо и ты нахрен никому не нужна без своих способностей? Что всем плевать на твою личность и значимость имеет только количество убитых тобой немцев? Как бы ты поступила, Ань?
— Я бы захотела сбежать.
— Или спрятаться. Чтобы тобой наконец-то перестали пользоваться. А то что ты слышишь её голос… это похвально, ведь ты, видимо, единственная кто воспринимала Кристину как инструмент, — с болью в сердце произнёс я, после чего отправился в склеп.
Глава 19
— Господин Лебедев⁈ С прибытием, мы ожидали, что вы сначала посетите Киев…
— Константин, проверьте склады, а я пройдусь по первой линии обороны, — тут же ответил я, после чего моя гвардия оттеснила от меня напуганного офицера.
И не спроста напуганного. Нас постигла великая удача, что немцы решили взять перерыв. Пока они решают свои внутренние и внешние проблемы, мы должны делать то же самое, но быстрее, лучшее, эффективнее. И пока что я вынужден констатировать неприятный факт: всё в дерьме.
— Нихрена доверить нельзя, — зло бросил я, оглядывая грязных и усталых бойцов, которые сидели в грязных траншеях и жрали мать его крыс на штыках. — Проклятье. Что у вас со снабжением?
— Всё хорошо, ваше… э-э-э… — солдат даже не мог определить звание.
— Перед вами генерал Лебедев, доверенный представитель Государя, — пояснил мой гвардеец, после чего солдаты побелели.
Однако мой гнев был направлен вовсе не на них. В войне виноват может быть кто угодно, но не простой рядовой солдат. Хотя чаще именно их винят во всех бедах зажравшиеся и провиравшиеся генералы. Хотя возможно причиной катастрофического положения дел здесь заключается в просто бездарности местного командования.
Но таковы суровые реалии. Мы уже заплатили огромную цену в войне. Многие генералы погибли в жестоких схватках, им на замену пришли новые и не очень опытные, порой откровенно тупорылые генералы. И на отдельных участках происходило сущее безумие.
Кроме того, в приграничных губерниях было неспокойно. Красные более не имели здесь власти, но желания получить независимость никуда не исчезли. Более того, эти желания вынудили сепаратистов сотрудничать с врагом. А значит самое время провести чистку.
Что же касается того, что солдаты здесь не знаю званий… то тут уже виноваты не сепаратисты. С недавнего времени у нас проходят службу все мужчины с пятнадцати до пятидесяти пяти лет без исключения. Теперь все поняли, что мобилизационный резерв у нас не бесконечный и бабы ещё не нарожают.
— Это кошмар, господин Лебедев, — произнёс мой вернувшийся адъютант. — На складах не хватает снарядов, хотя в отчётах всё было идеально. Также проблема с винтовками. Их не хватает.
— Проклятье, немцы уже с пистолетами-пулемётами бегают вовсю, а мы не можем обеспечить солдат винтовками⁈ Кошмар! — в чувствах воскликнул я. — А с едой что⁈ Почему солдаты едят крыс⁈
— Не могу знать, — ответил Константин.
Также я не смог без слёз смотреть на линию укреплений. Перемирие длится уже как месяц, линия фронта далеко, однако здесь уже должны быть подготовлена сеть узловых оборонительных сооружений. А я вижу лишь траншеи, обоссаные блиндажи, грязь и голодных солдат без винтовок и снарядов. Конечно, быть может, на самой линии фронта дела обстоят лучше, но вряд ли.
К слову, здесь должны строится тяжёлые укрепления, которые выдержат обстрел из тяжёлой артиллерии. Под тяжёлой подразумеваются в том числе калибры триста и выше, которые имеются у немцев.
— Что будем делать? — спросил шокированный Константин, глядя на этот кошмар.
— Всю ставку под стражу и на допрос. Завтра проведём расстрелы.
— Расстрелы офицеров?
— Это не офицеры, а падаль гнилая.
Конечный план обороны заключался в постройке линий укреплений от Нарвы до Чёрного Моря, вдоль Минска и Киева. Постройка эта займёт множество времени и ресурсов, однако у нас есть время. Как только немец пойдёт в атаку, наши силы будут брошены на удержание восточных рубежей и последующего отступления.
Да, отступать придётся и часто. Однако, чем глубже враг будет заходить, тем сильнее будет нагрузка на его логистику. Тем больше людей он будет терять. Мы же вымотаем его, а после дадим генеральское сражение. Главное с такими отступлениями и перегруппировками до Москвы не дойти, однако так или иначе нужно понимать — нашей державе нужно время. Промышленность разворачивается, в тылу начинают работать новые военные заводы, резервы готовятся каждый день и всё это будет продолжаться и дальше.
Тем временем проводится массовая мобилизация на наших западных землях. Готовятся партизаны, которые начнут действовать в тылу врага. Остальные города также укрепляются, чтобы при их взятии подохло как можно больше врагов. Такая стратегия понравилась верхушке власти и Государю, в частности, ведь чем-то напоминала стратегию в давнем сражении с одним французским императором, который так-то и до Москвы дошёл, но толку от этого было немного.
Однако ситуация конкретно на киевском узле катастрофическая. Поэтому придётся провести чистки и взять всё в свои руки. Для этого меня сюда и направили.