Снейп склонился над троллем. Профессор МаккГонагал смотрела на Гарри с Гермионой.
Гарри не открывал глаз, слишком уставшим он был.
— О чем только вы думали? — сказала профессор МаккГонагал с холодной яростью в голосе. — Счастье, что он вас не убил. Почему вы не пошли в свою спальню?
Никто не рассчитывал услышать ответ от Гарри, так и не открывшего глаз и сказанного к тому же с вселенской апатией:
— Из–за некоторых рыжих, не способных совладать со своим темпераментом, Гермиона не была на занятиях и пропустила пир. Она не знала о тролле. Я услышал от других девочек, где её искать и отправился предупредить. И как видите не зря: не будь меня здесь, жизнь Гермионы наверняка была бы оборвана. А теперь дайте ей успокаивающего зелья и отправьте нас спать, пожалуйста, если это возможно.
Снейп хмыкнул, а МаккГонагал уже согласно кивала, сменяя гнев на милость:
— Пожалуй, вы правы, мистер Поттер. Мисс Грейнджер, идите за мной.
20 баллов с Гриффиндора за крайнее безрассудство!
И 40 баллов за верность товарищу и победу над троллем. Можете идти, мистер Поттер. Я сообщу об этом профессору Дамблдору. Кивнув, уставший мальчик отправился в свою гостиную. Гостиная была полна народу и шума. Все объедались вкусностями, присланными наверх. Мальчик, потирая виски и не обращая внимания на возникшую тишину, отправился в спальни. Сегодняшний день стал самым отвратительным из всех. Мало того, что в этот день он стал сиротой, так ещё и этот тролль! Быстро переодевшись, он моментально уснул.
Глава 17. Квиддичный матч.
Жизнь Гарри налаживалась. Рон, пересилив себя, извинился перед Гермионой, хотя Гарри подозревал, что сделал это он лишь из–за него, но девочка на удивление легко его простила. И все же, с этого самого момента Гермиона Грейнджер стала и ему и Рону настоящим другом. Есть некоторые вещи, которые нельзя пережить вместе, не став при этом настоящими друзьями, и победа над двенадцатифутовым троллем — одна из таких вещей. С тех пор, как Гарри спас Гермиону от горного тролля, она сделалась менее строга в отношении нарушения правил и стала куда более приятной особой, чем раньше. В день перед игрой, которая должна была стать первой для Гарри, они втроем мерзли во дворе во время перемены, и Гермиона, вопреки запрету, наколдовала яркий голубой огонь, который можно было носить с собой в банке из–под джема. Они стояли, прижимаясь к этому огню спинами и грелись. В это время мимо проходил Снейп. Ребята сразу заметили, что он прихрамывает. Гарри, Рон и Гермиона теснее прижались к огню, чтобы скрыть его от глаз учителя; у них не было сомнения, что то, что они сделали, запрещено. К счастью, Снейп был слишком погружён в свои мысли, чтобы заметить огонь.
Вскоре пришел яркий холодный рассвет. Большой Зал был полон соблазнительным запахом жареных колбасок и веселой болтовней тех, кто предвкушал интересное зрелище.
— Тебе обязательно надо поесть.
— Не хочу.
— Съешь хоть бутерброд, — приставала Гермиона.
— Не могу.
Гарри чувствовал себя ужасно. Через час ему предстояло выйти на поле.
— Гарри, у тебя не будет сил бороться, — сказал Симус Финниган. — Ловцов вечно бьют и толкают игроки другой команды.
— Спасибо за заботу, Симус, — поблагодарил Гарри, наблюдая, как тот поливает колбаску кетчупом.
К одиннадцати часам вся школа собралась на трибунах квиддичного поля. У многих ребят были бинокли. Вообще–то, сидения в случае необходимости сами поднимались в воздух, но все же иногда было трудно следить за ходом игры.
Рон с Гермионой сели в верхнем ряду вместе с Невиллом, Симусом и Дином — вестхэмским фанатом. Втайне от Гарри они из попорченных Коростой простынок соорудили большой плакат. На плакате было написано: «Поттера в Президенты!», а внизу Дин, который хорошо рисовал, изобразил гриффиндорского льва. Потом Гермиона поколдовала немного, и надпись стала мигать, меняя цвета. Никто не замечал ехидно ухмылявшегося Алекса, сидевшего рядом с ними и незаметного для всех — сильный и действенный отвод глаз работал отменно. Он настороженно посматривал на трибуну с учителями — ведь Квирелл был там и представлял угрозу для Гарри.
А тем временем, Гарри вместе с командой переодевался в квиддичную форму — робу малинового цвета (слизеринцы играли в зеленом).