— Выиграл, — сказал Хагрид. — Давеча в деревне. Пошел пропустить пару рюмочек, ну, и перебросились в картишки с одним мужичком. Да он, кажись, был только рад сбыть это с рук.
— Но что же ты с ним будешь делать, когда он вылупится? — с ужасом спросила Гермиона.
— Ну, я тут это… в книжках порылся, — Хагрид вытянул из–под подушки здоровенный том, — в библиотеке взял. «О выгодах содержания драконов в домашнем хозяйстве» — устарела, факт, но все тут есть, и что яйцо надо держать в огне — потому мамки дышат на них, ясно? — и что, когда вылупится, раз в полчаса давать ведро коньяку с цыплячьей кровью. И вот еще — как определять породу по яйцу — у меня норвежский горбатый. Редкость, вот так вот.
Он был страшно доволен собой, но Гермиона не разделяла его радости.
— Хагрид, ты ведь живешь в деревянном доме, — напомнила она.
Но Хагрид не слушал. Он счастливо напевал вполголоса, вороша угли.
Таким образом, ребятам прибавилось беспокойства: как бы кто не узнал, что Хагрид держит у себя в хижине запрещенного дракона.
— Интересно, какая она, спокойная жизнь? — вздохнул Рон, после того, как уже много дней, вечер за вечером, они героическими усилиями доделывали домашние задания. Гермиона теперь составляла учебные планы и для Гарри с Роном, чем доводила мальчиков до бешенства. Гарри считал что сам может о себе позаботиться в плане учёбы, а Рон просто ленился.
Затем, однажды, за завтраком, Хедвиг принесла Гарри записку от Хагрида. Записка состояла всего лишь из двух слов: «Он вылупляется».
Рон предложил прогулять гербологию и поскорей отправиться в хижину. Но Гермиона и слышать об этом не захотела.
— Гермиона, как ты думаешь, когда нам в следующий раз доведется наблюдать, как вылупляется дракон?
— Нам надо идти на уроки, иначе у нас будут неприятности, причем это пустяки по сравнению с тем, что ждет Хагрида, когда выяснится, чем он занимается…
— Тихо! — шепотом прикрикнул Гарри.
Неподалеку, всего в нескольких метрах, стоял Малфой, и он замер, прислушиваясь. Что он успел расслышать? Выражение его лица совершенно не понравилось Гарри.
Рон с Гермионой пререкались всю дорогу до кабинета гербологии, и, в конце концов, Гермиона согласилась сбегать к Хагриду во время большой перемены. Когда раздался удар колокола, возвещавший окончание урока, они быстро побросали мерные совочки и побежали на опушку леса. Хагрид приветствовал гостей с красным от радостного возбуждения лицом:
— Почти вылупился.
Он провел их внутрь.
Яйцо лежало на столе. По скорлупе шли глубокие трещины. Внутри что–то шевелилось, и оттуда доносились забавные щелкающие звуки.
Все вчетвером они придвинули стулья поближе к столу и, затаив дыхание, стали наблюдать.
Несмотря на пристальное ожидание, они, тем не менее, вздрогнули, когда вдруг раздался громкий хруст, после чего скорлупа развалилась на части. На стол выпал младенец–дракон. Лишь с огромной натяжкой можно было назвать его симпатичным. Гарри подумалось, что более всего он похож на черный, сложенный, мятый зонтик. Проволочные крылья казались огромными по сравнению с костлявым компактным тельцем, у него было длинное рыльце с широкими ноздрями, зачаточные рожки и выпученные оранжевые глазки.
Дракончик чихнул. Из ноздрей вылетели искорки.
Гарри же думал о том, что Алекс вновь оказался прав — подобное создание в роли домашней зверушки даже представить страшно, что уж говорить об фамилиаре.
— Ну не прелесть? — тем временем мурлыкнул Хагрид. Он протянул руку и хотел потрепать младенца по голове. Тот огрызнулся и чуть не отхватил Хагриду палец, показав при этом остренькие зубки.
— Ишь ты, малыш! Гляньте–ка — признал мамку!
— Хагрид, — спросила Гермиона, — а с какой скоростью растут норвежские горбатые драконы?
Хагрид собирался было ответить, но вдруг лицо его страшно побледнело — он вскочил и бросился к окну.
— Что случилось?
— Кто–то подглядывал, там, за занавесками — какой–то пацан — вон, почесал обратно в школу!
Гарри стремглав кинулся к двери и выглянул на улицу. Даже на расстоянии он узнал эту фигуру.
Малфой видел дракона.
Что–то такое появилось в улыбке Малфоя, из–за чего в течение всей следующей недели Гарри, Рон и Гермиона не находили себе места от беспокойства. Большую часть свободного времени они проводили в затемненной хижине Хагрида и пытались воззвать к его здравому смыслу.
— Его надо выпустить, — убеждал Гарри, — выпустить на волю.
— Не могу, — упирался Хагрид, — он еще кроха, он помрет.