Апеллятивная стратегия не предусматривает отказа от обычной интертекстуальности, но, наряду с ней, здесь появляется и новая, которую я назвал бы предвосхищающей. НГ не случайно цитировала Пастернака. Тем самым я в роли специалиста по "Доктору Живаго" словно бы уже отвечал на "Лупу", еще и не познакомившись с ней. Простодушно не подозревая того, что подставлен под гипертекстуальный эксперимент, я пал жертвой электронной провокации и дал НГ повод поиздеваться над пастернаковедом.
Вместе с тем и вполне традиционные интертекстуальные формы — такие, например, как пародия, — становятся в гипертексте иными, чем прежде. Если бы то, что я пишу, увидело свет не на бумаге, а в суbеrsрасе, мне понадобился бы теперь link — раскрывание текста Пепперштейна (сочиненного им в сотрудничестве с Ануфриевым) "Бинокль и монокль". Этот текст состоит из основной части, где повествуется о победе русского, бинокулярного, видения мира над немецким, монокулярным, и двух комментариев — одного, ведущегося от лица рассказчика, и другого, представляющего собой анализ "Бинокля и монокля" на уроке литeратуры в 2008 году. НГ как бы вырезала компьютерными ножницами оба комментария из "Бинокля и монокля" и пересадила их в свой гипертекст с соответствующими его смыслу изменениями. То, что хотела сказать этим НГ, я передал бы примерно такими словами: "Я умею делать то же самое, что и медгерменевты. Но их самотолкования для меня — не цель и не необходимость, а средство и возможность гипертекста, которому все идет на потребу". Пародирование (которому НГ подвергла приемы медгерменевтов) граничит в гипертексте с плагиатом, а тот, в свою очередь, выступает как доказательство полистилистического всевластия гипертекста, бессовестно присваивающего себе чужую эстетическую собственность (что персонифицирует в "Лупе" клептоманка Сонька Золотая Ручка, она же — Инна Калинина). С таким положением дел трудно примириться тому, кто исповедует идею неколебимого авторского права, выдвинутую в эру Просвещения. Тот же, кто знаком со средневековой практикой распространения текстов, собственниками которых были не только авторы, но и переписчики, варьировавшие оригинал и его варианты, с изумлением обнаружит, что компьютерная словесность при всем ее новаторстве уже имела место в догутенберговы времена. Методы текстологии, выработанные медиевистами, как нельзя лучше подходят для проникновения во все те наслоения, из которых шаг за шагом образуется гипертекст.
На экране компьютера, за которым я сейчас сижу, присутствует изображение лупы. Если я активирую ее, я увижу страницы моей статьи в той форме, в какой они могли бы появиться в печати. С помощью моей лупы из программы Word 6.0.1. я в состоянии увеличить крошечные буквы на них и воспринять написанное как уже опубликованное, то есть со стороны, почти что чужими глазами — читательскими. Компьютерная лупа — такой оптический инструмент, который одновременно приближает и удаляет рассматриваемое сквозь него. Может быть, эту лупу и подразумевает название, которое НГ выбрала для своего гипертекста? Может быть, этой лупе было предназначено превзойти победоносный пепперштейновский бинокль, который лишь или приближает предметы к наблюдателю, или удаляет их от него? Все может быть — и тем более в такой литературе, среда которой — виртуальная реальность, где нет невозможного. Но здесь я перехожу от твердого знания о том, как я знакомился с "Лупой", к ненадежным догадкам интерпретатора, и мне хочется поскорее покинуть эту зыбкую почву.
Перечисляя особенности гипертекста, нельзя не обратить внимания на то, что он потенциально бесконечен. Инфинитные стратегии текстообразования (так принято теперь говорить) бывают не только потенциальными, но и актуальными. Как известно, актуальная бесконечность задается в каких-то определенных пределах, между которыми располагается неисчислимое множество элементов. Такими актуально бесконечными текстами являются "Концерт" Сорокина и "Мифогенная любовь каст". Оба эти произведения — в работе, оба незавершены, оба могут расти и расти в объеме, но какие бы новые части ни прибавлялись к ним, Сорокин и Пепперштейн заранее ограничили задания, которые они поставили себе: первый описывает кроваво-смешное эстрадное представление — и сколько ни растягивай его, над ним должен же когда-то опуститься занавес; у второго разбухающее повествование вмещено в исторические рамки Второй мировой войны. Актуально бесконечные тексты — еще печатная продукция, уже приближающаяся к электронной литературе и все же отличающаяся от нее, бесконечной потенциально, пребывающей во всегдашнем становлении. В "Лупе" один текст вставляется в другой так, что неизвестно, грянет ли финал этого процесса (что будет делать Инна Калинина с лупой, которую она украла?). Возможно, НГ вступит в гипертекстуальный диалог и с этой моей статьей, и Бог весть, кто еще присоединится к нашим интертекстуальным отношениям.
Потенциальная бесконечность чревата многочисленными парадоксами (НГ вполне отдает себе в этом отчет и пародирует один из них — апорию Зенона: "Догонит ли Аполлон таракана?"). По той причине, что в условиях потенциальной бесконечности не действует закон исключенного третьего, любой смысловой элемент гипертекста способен превратиться в свою противоположность (допустим, покончившая с собой Таня возрождается в существе мужского пола, Гурове, которого, впрочем, насилуют, как если бы он был женщиной, в поезде). Расплодившиеся в последнее время кибернетические утопии рисуют райский электронный мир, попадая в который, мы вольны присвоить себе какую угодно идентичность. Неясно, однако, как быть с той, которая остается за порогом потенциальной бесконечности и, наблюдая компьютерный карнавал, не в силах избыть фактическую конечность человеческого существования, ибо и возникает только благодаря ей. Неснимаемость напряжения между реальным и виртуальным послужила основой для критики, которой Бодрийяр постарался рассеять иллюзии, явившиеся вместе с распространением новых медиальных средств ("Аеsthetiс Illusion аnd Virtual Realitу", 1997). Сильную сторону в художественном мышлении НГ составляет ее трезвый подход к гипертексту, который она отнюдь не склонна идеализировать. Собственно, в "Лупе" гипертекст одновременно и возводится, и разрушается: тела персонажей, Тани и Гурова, не могут оторваться от низкой действительности и стать адекватными той потенциальной бесконечности, в которой пребывает изображающая этих людей электронная литература. "Дама с собачкой" важна для дамы с рс как рассказ, в открытой концовке которого намечен конфликт между финитным и инфинитным, между надвигающимися на чеховских персонажей трудностями и теряющейся в счастливой дали перспективой их совместной жизни.
Немецкий антрополог Константин фон Барлёвен снабдил свою книгу о суbеrsрасе (1998) подзаголовком "О потере метафизики и прорыве в виртуальное пространство". При чтении "Лупы" становится ясно, что метафизическое вовсе не отменяется в гипертексте, что, напротив, оно заново обретается в нем после того, как оно было скомпрометировано в трудах двух поколений философов — от Хайдеггера до Деррида. "Лупа" повествует о желании метафизического, то есть о желании во всей его фундаментальности и еще неизвращенности. По сравнению с классическим постмодернистским желанием, которое Делез и Гваттари смоделировали в виде рассеянного и всеядного, желание в гипертексте сконцентрировано на одном и том же — на потустороннем, какими бы именами ни крестила его НГ. Другое дело, что потенциальная, не имеющая последней инстанции, бесконечность гипертекста делает присутствующее в нем желание никогда не сбывающимся, а инобытийное — неустойчивым, запросто меняющим свой облик. Расплываясь, не находя себе конкретной цели, желание в гипертексте оборачивается вожделенным отношением к гипертексту как к тотальному письму, каковое есть не что иное, как попытка переписать все написанное ранее и вызов на переписку прочих пишущих. Но в "Лупе" гипертекст, как говорилось, и торжествует, и терпит крах. Есть ли и у желания, сосредоточенного в ней, изнаночная, диалектическая, не словесная лишь сторона? А то нет: "…даже в черновом варианте текст жадно смотрит туда, где должна обнажиться за…". Ай-яй-яй, уважаемая писательница! Зря, выходит, Деррида проклинал фаллогоцентризм? Ведь сколько умственных усилий потратил он, недотепа, на то, чтобы предупредить нас об опасности этого порока, а Вам, уважаемая, снова подавай и Логос — оттуда, и Фаллос — отсюда. Вот бы французу с Вами познакомиться! Понял бы тогда гипологос, почем фунт фаллоса.