С медицинской точки зрения клиническая картина депрессии часто сопровождается тревожностью, снижением самооценки и психомоторной заторможенностью. В тяжелой форме она способна настолько отравить человеку жизнь, что смерть начинает ему казаться желанной. Главной опасностью депрессии остается самоубийство, поскольку депрессия является главной причиной самоубийства. Тем больше оснований относиться к ней как к болезни и пытаться ее лечить. В числе достижений последнего времени следует упомянуть весьма успешное применение антидепрессантов и чуть менее успешное – психотерапевтических методов. Да, вероятно, есть люди, злоупотребляющие антидепрессантами. Но, по свидетельству психиатров, наряду с ними существует и большое число случаев запущенной депрессии. Так, в одной только Франции ежегодно предпринимается более ста тысяч попыток самоубийства, из которых каждая десятая заканчивается гибелью самоубийцы. Не все эти люди приняли решение свести счеты с жизнью вследствие депрессии, как не всякая депрессия обязательно приводит к самоубийству. Но масштаб приведенной цифры должен служить нам напоминанием того, что даже в такой перекормленной лекарствами стране, как Франция, депрессия представляет более серьезную проблему, чем злоупотребление психотропными препаратами.
Деспотизм (Despotisme)
Безграничная власть одного человека. Деспотизм может быть просвещенным и даже законным (этим он отличается от тирании), но при этом всегда остается несправедливым. Если бы деспот подчинялся закону, его власть утратила бы безграничность. Этим деспотизм отличается от монархии, при которой, как отмечает Монтескье, «управляет один человек, но посредством установления неизменных законов»; тогда как при деспотизме «все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного лица» («О духе законов», книга II, глава 1).
Деспот ставит себя выше законов (Руссо) либо не признает никаких иных законов, кроме своих собственных (Кант). Деспотизм – это абсолютная авторитарная монархия. Его основополагающим принципом служит не честь, как при конституционной монархии, и не добродетель, как при республике, а страх (там же, III, 9). Но это же определяет и предел деспотизма: он остается в силе лишь до тех пор, пока его боятся.
Детерминизм (Déterminisme)
Учение, согласно которому все на свете определено, т. е. подчинено необходимым и достаточным условиям, которые в свою очередь являются строго определенными. В этом смысле детерминизм представляется всего лишь обобщением принципа каузальности. Существует цепочка причин, или множество таких цепочек, или их совокупность, и они охватывают все без исключения, включая себя. На эти цепочки можно воздействовать, их можно изменять, можно ими управлять, но выйти за их пределы нельзя. Это своего рода лабиринт причин или, скорее, следствий. Кант совершенно справедливо заметил, что из этого лабиринта выпадают одновременно и случайность, и неизбежность («Критика чистого разума», Аналитика основоположений). Множественность причин все объясняет, но ничего не навязывает.
Детерминизм – то же самое, что случай (как множественность каузальных серий), доступный познанию. Не следует смешивать детерминизм с учением о предопределении, утверждающим существование единственной непрерывной цепи причин, в результате которого будущее целиком «вписано» в настоящее, как само настоящее есть необходимый результат прошлого. Верить в предопределение значит придавать времени действенность, которой оно не имеет. Не следует также смешивать детерминизм с идеей возможного предвидения: тот или иной феномен может быть полностью детерминированным, оставаясь при этом совершенно непредсказуемым (таков принцип, на котором основаны азартные игры и хаотические системы). То, какая погода будет через полгода, не записано нигде; нельзя сказать, что эта погода уже детерминирована. Но когда эти полгода пройдут, она будет детерминирована. Поэтому детерминизм не равнозначен фатализму, поскольку не исключает ни случайности, ни действенной силы деятельности. Мало того, детерминизм позволяет осмысливать и то и другое. Результат – метеорология и зонтики.
Детство (Enfance)
Самый ранний возраст; годы, отделяющие рождение от подросткового периода или периода полового созревания. Возраст самой большой хрупкости (ребенок практически беззащитен против зла и несчастья) и самых больших обещаний. Вот почему так велики наши обязанности по отношению к детям (обязанность защищать, уважать и воспитывать их), и вот почему мы не имеем на них никаких прав. «Они слабы божественной слабостью», – писал Ален. Детство, не способное ни наказывать, ни вознаграждать, обладает абсолютной властью. Царственное дитя есть карикатура на самого себя: если оно принимается править, оно теряет возможность царствовать.