НРАВЫ: привычки, чувства, верования, общие для группы людей. Нравы или социальные привычки образуют первичную форму права, основанную на традиции, или право обычая; юристы сегодня все еще обращаются к этой «общей морали», материализованной в нравах и предрассудках общества. Социология в качестве «науки о нравах» (выражение Дюркгейма) предлагает вычленить моральные верования, выраженные индивидами, принадлежащими к тому или иному обществу, и запечатленными в самой практике общественных отношений; она может также охарактеризовать определенные культурные «типы» (социальная типология) и определить смысл общественной эволюции при условии, что изучение всего этого будет рациональным, методичным и позитивным (то, что Леви–Брюль назвал «рациональным моральным искусством», когда к социальным фактам приложимы экспериментальные методы, используемые в науках о физическом мире).
О
«О ДУХЕ ЗАКОНОВ»: произведение Монтескье, опубликованное в Женеве в 1748 г. без имени автора. 31 книга вместе с немаловажным предисловием высвечивает взаимоотношения законов и всего, что их определяет: правительства, военной мощи, конституции, политики, налогов, климата, нравов, торговли, денежных знаков, населения, религии. Метод Монтескье является принципиально новым и современным: он исходит из анализа реальности (климат, нравы и т. д.), чтобы таким образом найти источники законодательства. Этот научный метод не исключает некоторых общих принципов духа, в частности, когда он определяет основания для разделения на три вида правления: добродетель для демократии, честь для монархии, страх для деспотизма. Предпочтения автора отданы английскому способу правления, где три вида власти разделены и где порядок и свобода сосуществуют наилучшим образом. Заслуга данного произведения Монтескье в том, что он популяризировал публичное право, научным образом проанализировал его принципы (и создал современную юридическую науку), а также в том, что он подверг различные виды законодательства рефлексии относительно универсальности их ценности (и создал таким образом то, что сегодня, после Канта и Фихте, мы называем философией права).
ОБОБЩЕНИЕ: заключение от частного к общему. Обобщение — это индукция, т. е. заключение всегда будет гипотетическим. Оно предполагает абстрагирование от некоторых черт, которыми объекты отличаются друг от друга, поскольку мысль удерживает лишь черты, наличествующие во всех объектах. При научном исследовании обобщение очень плодотворно: оно позволяет перейти от наблюдения нескольких частных случаев к гипотезе о всеобщем законе. Однако следует остерегаться слишком поспешных обобщений: обобщение должно быть проверено приложением как можно к большему числу частных случаев. Строго говоря, различают общую идею (выведенную из частных случаев) и всеобщее понятие (источник которого не эмпирический, а рациональный): например, Шелер рассказывает, что когда Будда вышел из дома своего отца, где он никогда не видел болезни и страдания людей, то, как только он увидел мертвеца (один–единственный частный случай), перед его умом предстало всеобщее понятие о смерти, смерть как универсальный человеческий феномен. Общая идея — это результат абстракции; всеобщее понятие — объект интуиции.
ОБРАЗ: сознательное воспроизведение отсутствующего или несуществующего объекта (образ противостоит «восприятию» — т. е. репрезентации имеющегося в наличии объекта). Ученые всегда искали критерий различия между образами и реальными представлениями, ссылаясь на крайнюю сложность и связанность последних (с объектом). Однако этот критерий представляется довольт но сомнительным. Сартр, опираясь на Моро де Тур и несколько анализов Алена, дал в «Воображаемом» исчерпывающее описание и выделил четыре фундаментальных отличия представления от образа. 1) Образ — это «сознание», а не содержание представления, в том смысле, что образ — это человеческая установка. Сартр приводит анализ–комментарий Гуссерля («Картезианские размышления», 1929) гравюры Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол»: «Когда я смотрю на гравюру (восприятие реального объекта), я не вижу ни рыцаря, ни смерти, я вижу просто гравюру. И наоборот, если я вижу рыцаря и смерть, я вхожу в воображаемый мир, где с самых первых веков рыцари шли на смерть, рыцарский мир славы и риска (воображаемый мир), и тогда я уже не воспринимаю гравюру как материальный объект». Воображать и воспринимать — это две установки, две взаимоисключающие формы сознания. 2) Для образа характерен феномен «квази–наблюдения». Нам кажется, что мы наблюдаем, но мы не наблюдаем. Так, например, каждый из нас может воспроизвести образ Пантеона; но если нас попросят внимательно посмотреть на этот образ и посчитать колонны, обрамляющие фасад, никто не сможет этого сделать. Образ не Научает нас ничему новому, это не реальное наблюдение. 3) «Воображающее сознание полагает свой объект как чистое небытие»; воображающий человек знает, что объект его представления не существует. 4) Спонтанность образа, независимость его от воли — последняя фундаментальная особенность: мы представляем себе отнюдь не то, что мы хотим или когда хотим; в состоянии грезы (а это совершенный пример «воображающего сознания») субъект остается совершенно пассивен: грезы нам даны и момент волевого вмешательства здесь отсутствует.