Именно потому, что философствование совершается из возможной экзистенции, оно не может сделать также и экзистенцию своим объектом, который бы оно исследовало и познавало. Как начинающееся философствование легко поддается соблазну принять единичное за целое, относительное за абсолютное, так ему постоянно грозит опасность поддаться искушению и опредметить экзистенцию, сделав ее чем-то абсолютным. Ибо может показаться естественным стремление считать экзистенцию абсолютом, если кажется, что ее сознание бытия замыкается в самом себе. Но подобная абсолютизация экзистенции была бы роковой для нее же самой, поскольку она, как существование во времени, остается в процессе.
Из подлинного бытия, как абсолютного, должно бы быть возможно постичь в понятии то, что вообще существует. Но из экзистенции существование не становится понятным. Поскольку мы ни в каком смысле не можем произвести мира из экзистенции, экзистенция не может быть абсолютным бытием (das Sein schlechthin).
Однако вопрос о том, не есть ли абсолютное сама экзистенция, подлежит окончательному разрешению не в неудаче дедукции из нее всякого бытия, и не посредством логической мысли, но посредством самого же экзистенциального сознания. Это сознание отвечает или в страхе: в сознании своей незамкнутости и незаконченности, а также своей соотнесенности с неким темным иным; или в упорстве (Trotz): в защитной отнесенности как утверждении на себе самом (abwehrenden Bezogenheit als das Aufsichselbststellen), в отрицании без спокойной безопасности (Geborgenheit) в себе. Экзистенция есть вместе и покой, и беспокойство (Ruhe und Unruhe in einem). Она не покоится ни в существовании, ни в самой себе, но лишь в овладение (Ergreifen) абсолютным бытием через подлинное сознание свободы в его трансцендентной зависимости.
Если исключительно созерцающее понимание людей и вещей приводит к разложению философии на феноменологию и психологию, то абсолютизация экзистенции приводит к плененности в некоторой воображаемой точке, которая есмь я сам и которой я не могу помыслить. Я мыслю из нее, что я есмь, поскольку я есмь я сам; она не становится бытием, имеющимся у меня, но подступает к себе (geht auf sich zu) в мире через овладение существованием (Ergreifen des Daseins). Ее сущность есть косвенность (Indirektheit).
Поэтому то, что экзистенция не замыкается в себе самой, становится пробным камнем для всякой философии экзистенции. Непрестанно маня к более глубокой раскрытости, с тем чтобы она пережила искание своей трансценденции как свое подлинное бытие, ее мышление растворяет солипсистское существование, запутывающееся в безмирности (Weltlosigkeit) в плену вещей; она освобождает из лишенности коммуникации к открытости для другой экзистенции и указывает безбожию (Gottlosigkeit) на трансценденцию.
Подразделение философствования
Философия экзистенции есть в сущности метафизика. Она верит в то, из чего она происходит.
Поскольку экзистенция - исток подлинного желания знания -непознаваема, философское мышление, вновь обращенное к ней, изначально должно разделиться (sich spalten) на ней, чтобы косвенно уловить то, чего оно не может достичь прямо. Философствование из возможной экзистенции завладевает в искании всем мыслимым и знаемым, чтобы дать возникнуть в нем экзистенции; но философствование из возможной экзистенции не имеет эту экзистенцию своей конечной целью; оно влечется за пределы экзистенции, чтобы проследить, как она вновь исчезает в трансценденции. Его мышление - это прожектор, который разумеет не только то, на что падает свет, но в то же время и сам этот свет, в своем отражении извещающий о возможности экзистенции.
Однако направления этого проясняющего философствования отнюдь не произвольны. Чтобы из бездонности снова обрести бытие, на этот раз как подлинное бытие, оно должно разделиться (sich gliedern), чтобы только с разделенных путей возвратиться к единому.
Поэтому, чтобы представить очерк разделяющегося философствования в его подходах, мы снова начнем там, куда мы достигли, когда в многообразности перед нами снова и снова повторялись три имени бытия; кажется, словно они выражают бытие не как обособленное и расколотое, но как «всё» (АН), изначальное и единое: «все» существования есть мир, наша изначальность - экзистенция, единое же - трансценденция.
Мир есть существование, которое предстает мне всякий раз как определенное бытие объектов, и которое я есмь как эмпирическое существование; познание мира предметно, так что вещь как объект стоит перед глазами, однако «всё» мира не есть предмет и не есть целое. О бытии, которое, как оно само, непредметно, я имею только проясняющее удостоверение в неадекватном опредмечивании. Это непредметное бытие есть экзистенция, если оно может стать для меня наличным (gegenwärtig werden) в собственном истоке благодаря тому, что я сам есмь оно; оно называется трансценденцией, если оно есть бытие в предметном обличье шифра, но объемлемо (erfaßbar) только для экзистенции.