Поэтому абсолютного мы не находим с окончательностью ни в каком содержании. Объективности тают (schmelzen ein). Экзистенциальная вера как абсолютное сознание диалектически движется на границе неверия, как сознания одного лишь существования. Может совершаться полная собственная жизнь экзистенции, для которой есть всякий раз специфическая, распадающаяся, но в исчезновении своем просветляющая абсолютная предметность.
Опыт последней границы приводит к стремлению прочь из мира, которое соблазняет к мироотрицанию (Weltverneinung) и заставляет принимать меры для бегства из мира (Weltflucht), которые должны освободить меня, еще при жизни, от всякого участия в мировом существовании. Однако исход из мира правдив только как возможность, всякая релятивизация мирности (Weltlichkeit) сразу же осуществляется как повторное вхождение в мир. Я противостою миру, как независимый, обязанный некоторой действительности, которую я принес с собою из возможного исхода (aus dem möglichen Hinaustreten mitbrachte). Ориентируясь в мире как этой действительности и преданный ему, я принимаю свою судьбу и верю в нее как в безусловность.
Как независимый в мире, я могу искать Бога. Правда, мистику Бог отвечает напрямую; мистик находит свой ответ в том, что его искание угасло, когда он покинул время. Но верующий получает ответ лишь из мира (Dem Glaubenden aber wird nur Antwort aus der Welt heraus); это - ответ, который он должен давать себе самому, вслушиваясь в действительности мирового существования и своей собственной практики (Tun). Независимость от мира в отношении к трансценденции реальна лишь как действенность в мире (Die Unabhängigkeit von der Welt in der Beziehung zur Transzendenz ist nur real als Wirken in der Welt).
Мнимое знание о трансценденции кажется обманчиво показывающим целое единого покоящегося в себе бытия. Однако начало и конец остаются темными. Все еще в процессе, в целом - еще риск и опасность, не только для меня. Экзистенции остается неодолимый страх и связанная с этим страхом вера: не во в-себе-бытие некоторой субстанции, но в сущность реализующейся через экзистенции и, однако, скрывающейся от них трансценденции.
Однако, как бы мы ни постигали свою истину, всегда остается некое иное, которое не безусловно неистинно для нас, но, как беспокоящая возможность, означает нечто собственное и изначальное.
Если поэтому мы говорим, что для нас есть в самом исчезновении каждый раз просветляющая абсолютная предметность, - есть исход из мира, исполняющийся и обретающий ответ только внутри-мирно (innerweltllich sich erfüllt und Antwort gewinnt), - есть тьма начала и конца и опасность: то противоположное всему этому - фиксированная объективность, внемировая мистика, исключительный образ жизни в трансцендентных рамках авторитетно-присущего абсолютного целого, - также не есть вовсе ничто. Когда мы обращаем на них взгляд и усваиваем себе их предметные образы, до конца остается в силе вопрос: как мы решаемся, даже когда мы думаем, что приняли решение. Другая возможность оставляет нас в непрестанном беспокойстве, возникающем от того, что существенную истину мы обретаем для себя не как окончательное владение, но должны добиваться и изменять ее в процессе нашей экзистенции; там, где иное дает себя (sich gibt) как подлинная истина, оно действует на нас как манящее к покою искушение, которому я противлюсь и которое я все же не отрицаю совершенно, потому что хочу удержать себя открытым (weil ich mich offen halten will).
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Способы трансцендирования как принцип подразделения
Вопросы - это либо вопросы ориентирования в мире (решение этих вопросов науками - это обязательное предметное знание), или вопросы философии (в них совершается трансцендирование, и в результате получается не устойчивое знание, но позиция сознания (Bewußtseinshaltung)). Поэтому всякое встречающееся мне высказывание, если я спрошу его, что оно такое, есть либо высказывание знания исследующего ориентирования в мире, допускающее проверку методами рассудка и притязающее на всеобщую значимость, - или оно есть философское высказывание.