Граница этого закона не может быть обнаружена через утверждение некоторого воображаемого объекта. Эта граница есть, скорее, единственно лишь не имеющая объекта самодостоверность в свободе и безусловности. Правда, мы говорим о сознании экзистенции и об опыте свободы. В самом деле, этот опыт представляется действительным в сознании, которое, в свою очередь, становится объектом. Но сознание экзистенции для рассмотрения не существует для этого последнего как то, чем оно действительно было. Свобода непредметна и неисследима (Freiheit ist nicht gegenständlich und nicht zu erforschen). Ее следует лишь делать (ist zu tun) в той изначальной самодостоверности, которая уже не спрашивает более об объективном обосновании, которого в тотальном смысле никогда нельзя дать здесь. Я не пытаюсь установить свое бытие на пути исследования в мире, в котором это бытие не встречается (nicht vorkommt). Чтобы говорить о нем, уже нужен иной способ предъявления (Vergegenwärtigung), отличный от того способа, в котором должны совершаться предметные рассмотрения. Только там, где этот путь ведет меня от рассмотрения сознания к просветлению экзистенции, впервые закладывается основа (der Grund gelegt) для метафизического мышления.
Экзистенция, являясь себе в сознании, постигает (faßt) мысль о трансцендентном, которое не есть в сознании, но выходит за его пределы как нечто совсем иное. Трансценденция - это бытие, которое не есть существование в сознании, и не есть также экзистенция, но превосходит все. Оно есть абсолют в противоположность конечности, отнесенность (Bezogenheit) и незамкнутость всего, что есть для сознания и в сознании. Это понятие трансцендентного имеет в виду не то, что, скажем, превосходит имеющийся у меня в данное время опыт (meine gegenwärtige Erfahrung), но что принципиально, по своей возможности, могло бы стать содержанием моего опыта, - нет, трансцендентно то, что абсолютно никогда не может стать предметом, как становится им всякое существование, и никогда не становится присущим для сознания в настоящем (bewußtseinsgegenwärtig) как оно само, как становится такой возможная экзистенция.
Если мысль о трансценденции формально дана там, где говорят, определяя границы и сугубо негативно, без какого-либо исполнения мысли: сознание и являющаяся в сознании экзистенция -это не всё, - то все же то, на что нацелена эта мысль, в ее исполнении вновь делается имманентным. Трансценденция может на историческое мгновение стать наличной (gegenwärtig sein) для определенной экзистенции в абсолютной предметности, как подлинная действительность; однако она не остается предметной, но она именно есть в исчезновении предмета. Ибо экзистенция не только постигает в сознании себя самое как незавершенную, но постигает также во всяком облике трансценденции недостаток ее сознания. Можно сказать: Хотя всякое мышление из возможной экзистенции желает получить наибольшее распространение в знании и фантазии, но только для того, чтобы иметь возможность в конце концов разрушить себя самого; сознание, постигая себя в своем глубочайшем основании, хочет уничтожить себя, если абсолют есть трансцендентное.
Поэтому, хотя каждое подлинное философствование отвергнет закон сознания, но в то же самое время оно признает его в полноте его силы против всякого суеверия и колдовства, которое желало бы при творно представить (vortäuschen) трансценденцию как некоторое особенное существование. Ибо любой объект, когда он имеется в виду как таковой, есть тотчас же снова только особенное нечто в мире. Трансцендирование, как явное и подлинное трансцендирование, нашло бы не вещь, существующую рядом с другими вещами здесь, в мире, или вне мира, но оно сделало бы в мировом существовании нечто такое, что проявляет в нем большее, чем существование, и большее, чем экзистенция (Transzendieren als ein ausdrückliches und echtes würde kein Ding finden, das hier in der Welt oder außer der Welt neben anderen Dingen ist aber es würde im Weltdasein etwas tun, was mehr als Dasein und mehr als Existenz zur Gegenwart bringt).
Невозможность мыслить и познавать трансценденцию как абсолют, так называемое отрицательное богословие с древних времен выражает тем, что, говоря об абсолюте, пользуется для этого отрицательными высказываниями: абсолют непространственен, не временен, он не есть мышление, не есть бытие, не есть ничто и т.д. Поскольку к абсолюту невозможно подступиться также и с помощью таких категорий, как «смысл» или «целость» или «дух», эти категории, как и все прочие категории, служат отрицательному богословию, как будто бы они на мгновение могли приблизиться к абсолюту, однако же так, что действительный акцент ставится на отмене всякого определения (Rückgängigmachen), вследствие которого абсолют выясняется в своей превозмогающей непостижимости (überwältigende Unfaßlichkeit).