46. К Гордию
Говорят, что Гестией тобою одурачен[419], хоть ты и был ему другом. Берегись, Гордий, как бы не пришлось тебе познакомиться с мужем не измышленным, но сущим! Обними за меня своего сына Аристоклида, который, надеюсь, вырос не слишком на тебя похожим. Впрочем, в юности и тебя не в чем было упрекнуть.
47. К городскому совету Тианы
Вы велите мне воротиться, и я повинуюсь, ибо наивысшее отличие для гражданина, когда родной город призывает его, дабы почтить. Все время, что я странствовал по чужбине, я странствовал, не сочтите за дерзость, ради вас, дабы стяжать вам хвалу и славу, а также благосклонность и дружбу знаменитых городов и именитых мужей. И хотя вы достойны куда более высокого и блистательного признания, однако же одного меня и природных моих свойств достало лишь на то, чего я и постарался достигнуть со всем возможным усердием. Будьте здоровы.
48. К Диотиму
Ты сам себя сбил с толку, решив, будто мне что-то надобно то ли от тебя, хотя у меня отродясь не бывало с тобою никаких счетов, то ли от кого-либо другого из тебе подобных, хотя и с ними я дела не имею. Да и немного пришлось потратиться на все твое избавление![420] Доставь мне удовольствие, воздержись от расходов, — только так не нарушишь ты моих привычек, ибо именно такой мой нрав, именно таково мое расположение к землякам, позволю себе сказать более — ко всему роду человеческому, и это могут подтвердить прочие наши соотечественники, которые всякий раз, как оказывались в нужде, бывали мною одарены, но у которых никогда я ничего не требовал взамен. Поэтому не досадуй, ежели мой человек, которого я поделом выбранил, ибо поначалу он все же кое-что принял, без промедлений вернул взятое твоему другу Лисию, который и мне друг, — он поступил так потому, что не был знаком ни с кем из оставленных тобою людей. Стоит ли дивиться, что обо мне ходит и будет ходить двусмысленная молва? Обо всяком, кто хоть как-то сумел возвыситься, неизбежно будут существовать противоречивые мнения. Так и о Пифагоре, и об Орфее и о Платоне, и о Сократе не только рассказывали, но и писали весьма противоречиво, да что там! — даже в суждениях о боге нет единомыслия. Однако же люди честные, словно по какому то прирожденному влечению, предпочтут истину, подлые же поступят наоборот, и над ними — я разумею худших — впору посмеяться. По справедливости, самое время сейчас напомнить, что обо мне и боги возвестили как о муже божественном, и возвещали они это не только многим людям по отдельности, но также и принародно. Впрочем, тягостно говорить о самом себе чересчур пространно и высокопарно, а потому желаю тебе доброго здоровья.
49. К Ферукиану
Я был весьма обрадован присланным тобою письмом, содержавшим столько родственных чувств и семейных воспоминаний, так что теперь не сомневаюсь, что ты искренне жаждешь увидеть меня и показаться мне. Итак, я прибуду к вам как можно скорее, а потому оставайся дома. При встрече ты подробно поговоришь со мною,[421] ежели и тебя это заботит, о прочих наших родичах и друзьях.
50. К Евфрату
Премудрый Пифагор тоже был из божественного племени! А вот ты все еще, по-моему, весьма далек от любомудрия и от неложной науки — иначе не стал бы ты ни оговаривать самого Пифагора, ни упорствовать в ненависти к кому-либо из его последователей. Тебе следует заняться чем-нибудь другим, ибо в философии ты дал промашку, преуспев в ней не более, чем Пандар, когда вопреки клятве метил в Менелая[422].
51. К нему же
Кое-кто бранит тебя, зачем ты взял деньги у императора, и это вполне понятно, ежели не успел ты объяснить, что взимаешь за свою науку мзду, елико возможно частую и елико возможно щедрую, да притом и ото всех, кто согласился поверить, будто ты и впрямь философ.
52. К нему же
Если спросил бы кто пифагорейца, выйдет ли от учения его польза и какая, я ответил бы так: «Ты научишься законодательству, геометрии, звездочетной премудрости, арифметике, гармонии, музыке, врачеванию, всякому божественному волхвованию и еще того лучше — благородству, щедрости, великодушию, постоянству и лепоте речей. А еще усвоишь знание — а не только мнение — о богах и постигнешь демонов не только верою, но и наяву, и будешь в дружбе с теми и другими. Вдобавок достанутся тебе независимость, усердие, скромность, умеренность в нуждах, сметливость, расторопность, благодушие, пригожесть, здоровье, бодрость, бессмертие». Ну, а от тебя, Евфрат, что достанется твоим приспешникам? Не иначе как твои собственные добродетели — да только какие?
419
420
421
422