Почему же рядом со столь непреложной истиной находится место заблуждениям? А вот почему. Иные люди полагают, будто сами совершили то, что в действительности претерпели, не ведая, что рожденное родится через родителей, но не от родителей, — точно как растущее на земле производится отнюдь не землею. У всякой явленной вещи нет присущего ей состояния, но лучше сказать, что всякая явленная вещь присуща единому, а говоря об этом едином, можно ли назвать его вернее, чем первобытием? Оно-то и творит, и претерпевает, рождая все для всех через все, оно-то и есть вечносущее божество, уделяющее именам и лицам их особенные свойства себе в убыток.
Впрочем, это еще не самое главное, нижеследующее куда важнее. Иной скорбит, когда от перемены места, но не естества, родится из человека бог, меж тем как по правде не оплакивать пристало тебе смерть, а чтить и святить. Наилучшее и пристойнейшее благочестие — препоручить богу того, кто и так уже там, и начальствовать над вверенными тебе людьми, как начальствовал ты прежде. Стыдно будет, ежели облегчением тебе станет не мысль, но время — время утишает тоску даже и у подлого люда! Превыше всего облеченная правом власть, а для такой власти годится лишь тот, кто прежде совладал с самим собою. Да и прилично ли противиться свершению промысла божьего? Ежели есть у сущего порядок — а порядок есть! — и ежели порядком этим ведает бог, то праведный не восхочет противиться благу, ибо перечить порядку — своекорыстно, но согласится он со стечением обстоятельств. Итак, вперед к исцелению: суди и утешай страждущих и тем осуши слезы, ибо не свое общему, но общее своему надобно тебе предпочесть. И вот тому достойнейшее доказательство: оплакал ты сына своего вместе со всем народом! Вознагради же скорбящих вместе с тобою, а скорее вознаградишь ты их, унявши скорбь, нежели сидя взаперти. Неужто нет у тебя друзей? У тебя сын. «Это мертвый-то?» — возразит какой-нибудь умник. Нет, не мертвый, ибо сущее не гибнет, но потому оно и сущее, что пребудет вовек. Иначе вышло бы, будто родится несуществующее, ибо возможно ли рождение сущего, не обреченного гибели? Гляди, кто-нибудь скажет, что ты несправедлив и нечестив, — несправедлив к сыну и нечестив к богу, а к сыну еще того нечестивее. Хочешь узнать, какова есть смерть? Вели убить меня за эти вот слова и ежели не позабудешь сказанного мною — тотчас же сам утвердишь правоту мою!
У тебя вдоволь времени, жена у тебя разумная и любящая, ты вполне здоров, а остальное добудь у самого себя. Некий римлянин из тех, что были в старину, убил родного сына, дабы соблюсти в державе закон и порядок, — увенчал и убил[428]. Ты правишь пятьюдесятью городами и ты знатнейший из римлян, однако же в нынешнем твоем расположении тебе и дома-то толком не управиться — что уж говорить о городах и народах! Будь при тебе Аполлоний, он и Фабуллу сумел бы утешить в ее скорби.
59. Гарм, царь Вавилонский, к Неогинду, царю индусов[429]
Не будь ты сверх меры суетен, не стал бы ты мешаться судьею в чужие дела и, правя над индусами, судить вавилонян! Однако же вот посягаешь ты на державу мою — унижаешь меня косноязычными посланиями, да еще и подослал сюда этих своих чиновников, скрывая корыстные помыслы под личиною человеколюбия. Ничего ты не добьешься и никого не заморочишь!
60. К Евфрату
Халкидянин Пракситель совсем рехнулся[430]. В Коринфе его видели у моих дверей при мече, а вместе с ним был твой приятель. Где же повод к таковому злоумышлению? Право, никогда не угонял я твоих тельцов[431] ибо
428
429
430