Теоретически возможно рассматривать все эти несоответствия по отдельности, объясняя хронологическую путаницу непоследовательностью рассказчика, Вардана и Вавилон — тоже непоследовательностью или недостаточной информированностью, умственную несамостоятельность императоров и философов — желанием возвеличить Аполлония, низость Евфрата — опять же намерением прославить Аполлония, и так всем отступлениям от исторической истины найти правдоподобное обоснование, тем более, что, как уже отмечалось, в повествовании Филострата несообразностей хватает. Но одно дело заявить, что герой знает все языки, а потом разрешить ему пользоваться услугами переводчика, и совсем другое дело поселить парфянского паря в заведомо несуществующем городе или выставить честного стоика доносчиком и подлецом. Несообразности первого рода являются естественными издержками импровизированного повествования, несообразности второго рода могут быть только намеренными. Однако это ожидание исторической точности само по себе может быть в некоторых случаях ошибочным — мы не вправе требовать от сочинителя, чтобы он исполнял задачи, которых он перед собою не ставил. Можно ли поверить, что вовремя доставленные д’Артаньяном из Англии бриллианты Анны Австрийской ослабили политические позиции кардинала Ришелье? А между тем этот кардинал существовал, интриговал против королевы, эти интриги были подчас весьма увлекательными — но все-таки другими, чем в «Трех мушкетерах». Кроме исторической реальности, с той или иной степенью правдоподобия отражаемой в исторических сочинениях, имеется еще условно-историческая реальность исторического романа. Эта условная реальность отчасти воспроизводит историческую: приблизительно соблюдается последовательность общеизвестных событий, в повествование вводятся более или менее похожие на себя (или хотя бы опознаваемые) исторические личности, используются исторические анекдоты — и на этом фоне совершает свои подвиги главный герой, соотнесенный или не соотнесенный с той или иной исторической личностью, но никогда ей не тождественный. Для античной литературы историческая беллетристика такого рода была менее характерна, чем для литературы современной, но даже среди дошедших до нас памятников исторические романы имеются. Такова «Киропедия» Ксенофонта, повесть о молодости Кира Древнего, основателя Персидской державы, — герой Ксенофонта был не просто исторической личностью, но исторической знаменитостью, однако историческая реальность преобразована в «Киропедии» в реальность условно-историческую, т. е. художественную. Тот же Ксенофонт написал историко-мемуарное сочинение «Анабасис» о походе греческих наемников на Артаксеркса Мнемона, а герой романа Харитона «Повесть о любви Херея и Каллирои» во время своих странствий оказывается среди этих самых наемников, которые у Харитона превращаются в условно-историческое окружение вымышленного Херея. Если не делить повествование Филострата на историческое (пусть неточное) и неисторическое, то обнаружится, что Аполлоний Тианский живет и действует именно в условно-исторической обстановке.