Кеч остался неосвещенным, когда она достигла его, и Томас покинул кокпит. Она привязала лодочный линь к крепительной планке. Не было ли это своего рода этикетом, составной частью входящим в посадку на судно? Это действие не предполагает немедленного подъёма на борт, подумала Тереза, и разозлилась на себе, что по-прежнему в любое время забивает голову подобными пустяками. Тем не менее, она постучала по палубе пальцами, как будто бы стучит в дверь. По толстому тиковому настилу звук вышел приглушённым, но она была уверена, что те, кто внутри, услышат её.
Тереза подождала некоторое время, пока не стало явным отсутствие ответа. Она начала чувствовать себя немного глупо. Возмущенная энергии, которая несла её через темноту гавани, затухала, и Тереза уже хотела только вернулся в свою комнату, где она могла бы смыть вонь Морячка с себя, и где её терпеливо ждала бутылка нембутала.
Она оглянулась через плечо, к берегу, от которого приплыла, и увидела там двух стоящих мужчин, посверкивавших в темноте слабыми огоньками сигарет. Не бомжи ли это, о которых Линда предупреждала накануне? Мысль грести обратно к берегу потеряла всякую притягательность, и она поднялась на борт «Розмари» с нарочитым шумом.
Створки входного люка были откинуты назад, образуя трапецию черноты. Всмотревшись, Тереза неясно различила Томаса, глядевшего прямо на неё.
— Я хочу поговорить с вами, — сказала она.
Он кивнул и поднялся по трапу.
Она отступила, села на промокшее от росы мягкое сидение. — Что вы сделали? С Морячком?
Он встал рядом с колесом, глядя куда-то через гавань. — Вы выдвигаете смелое предположение, Тереза.
Но в его голосе не слышалось отказа, и она почувствовала себя увереннее. — Скажите мне правду, — попросила она.
— Что он сказал?
Этот вопрос застал её врасплох. — Не все ли равно? Он сказал, что он вспомнил что-то… оправдывался, полагаю.
— Что, если это было не извинение?
Она подумала об этом. И о названии судна и цитате из Шекспира: «Вот розмарин, это для памяти…»
— Что он вспомнил? — спросила она.
Луна пробилась сквозь облака, придав его глазам необычный блеск. — Неприятный человек, — сказал Томас. — Но не отщепенец. Такой же, как все. По крайней мере, вот что многое о нём говорит: всё, чего он добился, он получил благодаря своему жизненному опыту. Он не виноват, что привык тщательно обдумывать свои действия.
— О чём вы говорите? — спросила она, сбитая с толку.
— Морячок вспомнил прошлый день, когда он отправился порыбачить к доку в Тарпон Спрингс. Клёв был отличным, но он не обращал внимания на свою рыбалку; его только что отвергла девушка по имени Дороти, и он был слишком занят планами хладнокровной мести.
Разговор становился странным. Она подождала, надеясь, что он продолжит объяснение.
Томас сел рядом с ней, и Терезе пришло в голову, что он выглядит таким необычным отчасти потому, что не использует ничего из обычного спектра невербальных выражение. Нет пожатий плечами, или вздохов, или любого другого вида жестов. Только неизменная слабая улыбка.
— Я прочитал много книг, — сказал он.
— Вот как?
— Да. У меня хорошая библиотека на борту, классика и различные современные серьезные писатели. И потом, мы меняемся книжками в мягкой обложке с другими экипажами, так что я прочел и немало однодневок. — Томас говорил тяжеловесно и монотонно. — Недавно мне попалась небольшая антология научно-фантастических рассказов. Они неравноценны по качеству, большинство из них забывается. — Последние слова он произнес очень тихо. — Но, по крайней мере, в одной истории был любопытный эпизод. Главный герой в космическом пространстве рассматривает большой орбитальный рекламный щит. Это реклама химических стимуляторов памяти. Надпись на щите гласит: «Теперь и вы сможете вспомнить те важные вещи, которые произошли, пока вы слишком тупили, чтобы их заметить».
— Что?
— Большинство людей таковы, вы же знаете. Они пропускают мимо себя многие важные вещи. Хотя это не глупость, не это является источником их неспособности замечать. Вы не глупый человек, Тереза.
— Какое это имеет отношение к Морячку? — Её раздражение от того, что она принимала за преднамеренное и издевательское напускание тумана, всё больше возрастало.
Томас посмотрел на нее и, хотя выражение его лица никак не изменилось, её внезапно охватило сильное чувство ожидания. — Я что-то вроде такого стимулятора памяти.
— Не понимаю. — Но понимание начало уже брезжить; она вспомнила слова Линды в кафе, о том, что это Томас показал ей все краски её жизни. — Кто вы?