– Тетарт? – спросил Каллистрат. И разочарованно сообщил: – Так это тетарт, не гривна!
– Князь Олег оказывает тебе милость, снисходя! – возмутился Зиновий, – Как смеешь ты над его милостью раздумывать? – и грозно нахмурился. – Но зачем мне тетарт, что я буду с ним делать? – заныл Каллистрат. – Вам, конечно, он гривну дал…
– Думай, что несешь! – в благородном княжеском негодовании топнул сапогом Фелинский. – С кем сравнить себя посмел, лыцаров отпрыск!
Каллистрат примолк. Ссутулился. Медленно, еле переставляя ноги, приблизился к Олегу. Забрал протягиваемый тетарт. Зажал в кулаке, отвернулся. В его прищуренных глазах стояли слезы.
– На шею! – неумолимо прогремел голос князя Фелин-ского.
Каллистрат вытер рукавом глаза, гордо выпрямился, демонстративно поднял на вытянутых руках веревочку с тетартом, неспешно, торжественно надел ее на свою шею, явно пародируя возложение гривны, только что произведенное Зиновием.
Потом усмехнулся, дурашливо развел руки: – Все! Дарованный тетарт принял меня! Возрадуйтесь, люди!
– Ты, это!… – гневно засопел Фелинский.
– Не надо, князь, – мягко попросила я Зиновия. – Не мучайте человека, он и так расстроен…
– Я? – издевательски засмеялся Каллистрат. – Я не расстроен! Я счастлив! Мне оказана великая милость!
– А может, и правда, милость? – пристально взглянула я на Оболыжского. – Откуда нам с вами знать? Помните, как тот тетарт, что я нашла, починил княжескую Витвину? Вдруг и этот найдет управу на вашу лыцарову гривну?
Каллистрат отвел глаза. Покачал головой. Но уже не так обреченно. Мое предположение о неслучайности дара упало на благодатную почву.
– А я? – раздался вдруг робкий голос Никодима. – А мне нельзя попросить для себя гривну?
– Тебе? Голутвенному?.. – хотел уже возмутиться Зиновий, но я прикоснулась к его рукаву, указывая глазами на Олега.
Малыш уже шел к нам, неся на вытянутой ладони широкий – больше даже, чем у меня или у Михаила – поясок матово-черной гривны.
– А! – Сияющий Никодим бухнулся перед ним на колени.
Но Олег невозмутимо миновал его и направился к носилкам Бокша беспокойно и даже с испугом смотрел снизу на своего княжича.
– А я? – взвыл Никодим, протягивая руки к ребенку – Молчи! – тяжелая длань Зиновия хлопнула его по плечу, будто молотком прибивая к бугристому полу.
Олег между тем деловито приподнял левую руку Бокши и просунул ее в черное кольцо.
Искристый хлопок гривны, стянувшейся на запястье у анта, был так поспешен, что в воздухе запахло озоном.
– Ай! – только и успел подать голос Бокша А потом с опаской уставился на новое приобретение.
– А я?.. – потерянно взмолился Никодим. Но малыш безмятежно произнес:
–Не.
И вопрос был исчерпан.
– Не… – со вздохом кивнул Никодим. – Значит, не судьба…
– Вот этим наши беглецы и питались, – с видом заправского экскурсовода показала я пищевую плитку, взятую из поблескивающей стены. – Тут их столько, что на целую армию хватит. Да и, глядишь, не на одну сотню лет. Можете сами попробовать. Вот так потрите в ладонях и откусывайте. Только сначала лизните. А то они очень разные на вкус. Можно такое встретить!…
– А ничего, – с одобрением кивнул Михаил, отгрызая очередной кусок от изумруд но-лиловой плитки.
– Да, – согласился Зиновий. Но как-то вяло. Он покусывал вишневую плитку с желтыми прожилками, и она ему что-то не слишком нравилась.
– А вот что тут пили наши беглецы – я так и не поняла, – призналась я.-А, Бокша? Что вы тут пили?
– Ничего, матушка-княгиня, – тихо дыша, ответил он. – Жажды ведь все одно не было.
– Может, в этих плитках и вода имеется – задумчиво предположила я, – В связанном виде?
– Про то мне неведомо, – смиренно прошептал Бокша Вдохи и выдохи давались ему явно с трудом.
– Так, – спохватилась я – А что это мы Бокшу мучаем? А ну-ка, быстро к опочивальням! Пусть там отдохнет – может, заодно и подлечится.
Вволю подивились все на облачный кисель, который сам собой появляется, лишь только человек вступает между двумя ржавыми, гнутыми железяками, и который так же сам собой пропадает, когда отходит человек чуть назад.
Наконец Бокша был водворен в пузырящуюся «опочивальню» и я вздохнула с облегчением.
– А еще какие чудеса тут есть? – спросил Михаил.
– Вы же еще не видели мумию Чистуши! – вспомнила я.
– Муми?.. – поднял брови супруг.
– Останки. Труп. Тело. Чистуша умерла много месяцев назад – по местному, пещерному календарю, разумеется. И за это время успела высохнуть и мумифицироваться.
– Чистуша? – вздохнул Михаил. – Ну, пойдем, посмотрим.
Посмотрели. Перекрестились.
– Ну вот, пожалуй, и все, что я тут знаю, – сообщила я.
– А другой выход отсюда? – напомнил Михаил.
– Какой это?
– Тот, которым вы пришли… приползли из пустохляби.
– Да тут такое дело… – замялась я.-Он где-то в пещере с гривнами. Это я хорошо помню. Потому как первое увиденное здесь – был именно склад гривен. Но где там этот ход, которым мы с Олегом пролезли, я после так и не поняла. Стены есть, гривны – на месте, а той щелки нету…
– Пойдем еще раз посмотрим? – предложил Михаил. Пошли.
– Ну вот, сам видишь, – вздохнула я, широким жестом обводя пещеру.
– Не вижу, – признался супруг.
– Да и я тоже… Придется как-то пытаться объяснить нашему сыну – может, он покажет?
– А… Великий князь, княгиня, – смущенно обратился Зиновий. – Не это ли вы ищете?
И показал на голое, бугристое, растрескавшееся основание пещерной стены Столь же монолитно-непроходимое, как и остальные стены.
Мы с великим князем переглянулись.
– Может быть, и то! Только вы опишите мне, что вы там видите, – предложила я.
– Ну как же… Пролом. Темная дырка. Вот же она! – Князь Зиновий в растерянности смолк, тыча пальцем все туда же – в непроходимую стенку.
– Покажите точнее, – попросила я. – Где она начинается?
– Ну вот же! – Зиновий подошел вплотную и гневно ткнул в стену пальцем.-Ай!
– Бобо? – проявил интерес Олег, до сих пор сопровождавший нас молчаливым свидетелем.
– Ноготь подломил! – яростно прошипел Зиновий, дуя на покалеченный палец.
Я протянула руку к тому месту, где произошло повреждение княжеского пальца, – и рука моя чуть не по локоть ушла прямо в гранит.
Изумленный выдох, последовавший со стороны Каллистрата, не привлек княжеского внимания Зиновия.
– Да вот эта дыра! – со злостью кивнул он. – И как я так оплошал – умудрился удариться?..
Михаил провел ладонью по стене вокруг моего локтя. Вздохнул. Проговорил с грустью: – Еще одно место, куда ты можешь уйти, а я за тобой не могу последовать…
– Поздравляю, князь Зиновий, – сообщила я. – Ваша новая гривна Вавва подарила вам удивительный дар – видеть проходы между мирами.
Зиновий даже на палец дуть перестал.
– Только сами вы ими, как я поняла, воспользоваться не можете. – Я указала на его травмированный палец. – Но хотя бы видите. А я вот – наоборот. Не вижу проходов, но пройти через них способна…
Михаил хмыкнул.
– Не всегда куда надо, – согласилась я, – Но ведь все-таки способна!
– Какой же это дар? – возмутился Зиновий. – Вот же она. дыра!
И он снова ткнул пальцем. Но уже другой руки. И не так решительно. Поэтому нового членовредительства не последовало – только очередное «Ай!» – да и то приглушенно-недоуменное.
– Так это – морок – озадаченно спросил Фелинский.
– Нет, князь. – стараясь не засмеяться, объяснила я, – Для нас с вами – вас и меня – это реальность. Но разная. Поэтому вы мне сообщайте обо всех дырках, которые увидите, а я буду проверять' простые это дырки или между мирами.
– Но ведь через эту дырку ты, кажется, попала вовсе не в свой мир, – заметил Михаил. – И даже не в какой-нибудь другой. А в нашу, родную пустохлябь!
– Вернее – из нее, родной, – поправила я, – Но ты прав, это странно. Хотя… Может, и не так уж странно. Может, это сквозная дырка – от одного куска этого мира к другому куску этого же. Но сквозь иной. Вот как иголка – протыкает складку материи насквозь и выходит тут же, рядом. Хотя прошла через изнанку ткани. Не занимались, великий князь, шитьем и прочим рукоделием, а – Не занимался, – серьезно ответил Михаил, – Но пример твой, любовь моя, понял.