— Мы и попытались…
Flashback
Гриша открывает глаза и видит осу, влетающую в комнату. Ту самую осу, которая должна послужить причиной Катиной смерти. Его видения опережают реальность на какие-то секунды. Все должно произойти сейчас… Все должно произойти так, как он видел, если не вмешаться!
— Маша! — кричит он, — Сядь на стул!
Она без раздумий опускает сою филейную часть на стул — все было оговорено заранее, в час Х он приказывает, все подчиняются. Беспрекословно и без раздумий, потому что времени на объяснения может и не быть. Их и нет…
Теперь единственный стул в комнате перестает быть угрозой, в крайнем случае Катю подхватит Маша… Сам Гриша бросается вперед, и не раздумывая обнимает Катю, опрокидывая ее на диван.
— Что ты делаешь?! — удивленно и испуганно кричит она, но объяснять нет ни времени, ни желания.
Оса проносится мимо, издавая звук подбитого бомбардировщика и уносится куда-то в сторону кухни… Гриша приподнимает голову, озираясь вокруг. Все живы. Он жив. Угроза миновала?
— Ты что-то видел, да? — спрашивает Катя, — Я должна была уже быть мертвой?
— Должна была… — отвечает он, — Но я вмешался! Это работает!
— Что ты видел? — спрашивает Маша, поднимаясь со стула, — Почему я должна была сесть?
В двух словах Гриша пересказывает им суть видения. Оса, ковер, стул, смерть… Логическая цепочка случайностей, выстроенных самой смертью.
Катя вся дрожит после пережитого, но главное — она жива. Она проскочила…
— Мне нужно выпить… — говорит она, — Можно я поду на кухню?
— Нет, — отвечает ей Гриша, — Оса улетела куда-то туда. Вдруг все случится не совсем так, как я видел? Вдруг эта оса — катализатор, который запускает цепь событий? Что, если эта цепь запустится в другом месте, спустя пару минут?
— Асфальта бояться — вообще не ходить! — с наигранной бодростью возражает она и поворачивается к двери, чтобы выйти из комнаты.
Поворачивается и замирает… Замирает с отвисшей челюстью и пустотой в глазах. На ее затылок падает веселый солнечный зайчик, проскочивший в прорезь между белыми тюлевыми шторами. Лицо девушки светлее этого зайчика и белее этих штор.
— Что это? — спрашивает она, указывая рукой куда-то вперед, и голос ее дрожит, — Что это?!
Катя срывается на крик, но крик этот тут же сходит на нет, переходя в свистящий выдох. Последний выдох в ее жизни…
Гриша смотрит туда, куда указывает Катя, но видит лишь входную дверь квартиры и коридор, ведущий на кухню. Он хочет сделать шаг к Кате, хочет положить ей руку на плечо, обнять, успокоить, сказать что ей что-то привиделось, но не может сделать ни шага. Не может потому, что знает, ей не привиделось! На границе порога восприятия он видит в прихожей движение. Едва различимое, как дуновение ветерка, как поползновения хамелеона по стволу дерева.
Не может еще и потому, что его тело отказывается подчиняться ему. Он парализован ужасом… Он придавлен к полу нечеловеческим страхом. Что-то удерживает его на месте, крепко держа холодными пальцами за сердце.
Катю отбрасывает назад. Как будто в нее попал футбольный мяч, посланный могучим пинком слона или носорога. Катю как будто сдувает с места порывом ураганного ветра, возникшего из ниоткуда. И этот ураганный ветер со всей силы швыряет девушку об подоконник.
Гриша слышит, как хрустят кости… Видит, как из уголка Катиного рта выползает струйка крови… В ее глазах застыл ужас. Ее пальцы вцепились в ковер в стремлении остановить свой роковой полет. Слишком поздно… Кому нужны парашюты, раскрывающиеся автоматически при ударе о землю?
Now
— Она умерла прямо у меня на глазах. За считанные секунды… Ее не стало, а мы продолжали стоять как вкопанные, будто бы еще не понимая, что произошло. На самом деле мы понимали… Понимали, но боялись признать, кто удостоил нас своим присутствием.
Дима молчал. Говорить не хотелось совсем. Хотелось закрыть глаза и не открывать их всю оставшуюся жизнь, чтобы ненароком не увидеть, как это движется мимо тебя. Или, еще хуже, к тебе… Движется, подобно порыву ветерка.
— Большую часть дня мы провели в отделении милиции, — продолжал, тем временем Гриша, — Менты, конечно же, пытались представить случившееся как убийство и повесить на меня. Меня три часа продержали в камере, и с небольшими интервалами ко мне забегали два мента, задававшие один и тот же вопрос: «Сознаться не надумал?» Брали на понт как в Голливудских боевиках, по схеме «добрый мент и злой мент». Один стращает тем, что запихнет меня в общую камеру с десятком педиков, другой говорит, что я еще молод, и если сам сознаюсь — могу годика через два за хорошее поведение выйти на волю.
— Отпустили? — спросил Дима.
— Ну ясное дело, отпустили, раз я сейчас перед тобой сижу. Даже не били, как ни странно. Видать девчонки не сплоховали и качественно поднесли версию, что Катька сама споткнулась и упала. Несчастный случай, в общем.
— Значит, вмешиваться бесполезно?
— Да… Если до того момента я еще сомневался в правильности версии «Пункта назначения», то после того, как Катя умерла, от моих сомнений не осталось ничего! Смерть существует. Не как физический процесс, а как реальное существо, чем бы или кем бы оно ни было. Есть тот, кто забирает нас, и делает это строго по графику. Допустим, сегодня смерть должна забрать десяток человек. Она и заберет! А тут на горизонте появляюсь я, и путаю ей все планы со своим пророческим видением. Второй ошибки она уже не допустит, поэтому любое наше вмешательство бесполезно. От Смерти не уйдешь!
— Но ты, ведь сам недавно сказал, что нашел способ?
— Нашел… — самодовольно улыбнулся Гриша, — Я тебя к этому способу и подвожу. Хочу, чтобы ты сам все понял…
— Тогда, что же это получается… Смерть должна была забрать тебя в определенный срок, но промахнулась. И если ты найдешь способ избежать этого вторично, ну, образно говоря, найдешь способ вычеркнуть себя из ее списка — ты будешь жить вечно?
— Не знаю… Но я уверен, что после того, что я сделаю, Смерть пересмотрит свой план и поместит визит ко мне на другое время. Может быть она и вовсе забудет обо мне — кто знает?
— Но почему ты так уверен, что твой план сработает?
— А я и не уверен, — Гриша помрачнел, но тут же вновь вскинул голову, — Мне просто кажется, что так должно быть. Выбора-то у меня все равно нет — либо сидеть и ждать неизбежного, либо попытаться сделать хоть что-то. И я, уж лучше, что-нибудь сделаю.
— Знаешь, о чем я, вдруг подумал… — сказал, вдруг Дима, непонятно к кому обращаясь. Взгляд его был направлен куда-то вниз, не то на поверхность стола, не то на собственные ноги, — Если уж мы… Ну, то есть вы, вышли на аналогию с «Пунктом назначения», то можно я продолжу ее еще кое-чем из области массового кино?
— И что же это тебе еще напоминает?
— «Матрицу»…
— Интересно, каким это боком?
— Знаешь, пару лет назад мы с одой знакомой смотрели «Матрицу». Я, как истинный фанат, пересматривал ее уже, наверное, на десятый раз, а она же, как выяснилось, не видела ее вообще! И когда я спросил ее, как ей фильм, она ответила, что это полная чушь.
— Ну и? — Гриша пока не видел никаких аналогий с его ситуацией, и Дима понимал, что в этом нет ничего удивительного. Аналогий пока что и не было.