— Что же вы так и стоите в трусах? Одевайтесь.
— А что я плохое сделал?
Майор улыбнулся:
— Чтобы быть одетым, по-моему, не обязательно делать что-либо плохое.
Горелов сел на диван, пододвинул к себе стул с одеждой. Ветров молча рассматривал комнату. Пытался определить, сколько же человек участвовало в пирушке. У стола стояло три стула, четвертый хозяин мог использовать для одежды. К тому же положение трех стульев говорило, что четвертый тоже стоял у стола. На столе — шесть стаканов. Но судить по ним, сколько человек бражничало здесь накануне, — нельзя. Увидев, что Горелов наконец оделся, Ветров спросил:
— По какому же это случаю вы вчера пиршествовали?
— Да так, просто собрались выпить, — уклончиво ответил хозяин квартиры.
Майор хорошо видел, как тот мучительно искал ответ на вопрос, с какой целью пришел к нему работник милиции. Решив не открываться, он задал Горелову следующий вопрос:
— И с кем это вы так просто собрались выпить.
— С друзьями.
— С какими друзьями?
— Да я их по фамилии и не знаю. Встречаемся здесь у пивного ларька, и все.
— И все — говорите? А вот, по-моему, не все. Называете их друзьями, а кто они — не знаете. А почему вы не работаете?
Горелов беспокойно заерзал на диване:
— В прошлом месяце болел почти целую неделю…
— Вы уже почти полгода не работаете. Так что не следует оправдываться недельной болезнью. Вас участковый инспектор предупреждал о трудоустройстве?
— Да, два раза. Но я же ничего такого не делаю, товарищ начальник. Спросите хотя бы участкового, он меня чуть ли не каждый день проверяет…
— А я спросил. Почти каждый день пьянствуете. Он материалы собирает, чтобы вас за тунеядство к ответственности привлечь или же направить на лечение от алкоголизма в лечебно-трудовой профилакторий. Однако я к вам по другому вопросу. Скажите, кто у вас был вчера?
Горелов молчал. Ветров взял свободный стул и сел напротив него.
— Так что же вы молчите, Александр Юрьевич? Кто вчера был?
— Я точно не знаю их фамилий. Ей-богу, не знаю.
— А что вы о них знаете?
— Одного Васькой зовут. Он работает на электротехническом. Второй тоже Васька. Грузчик из продовольственного магазина, что на углу. Как зовут третьего — не знаю. Мы его встретили около пивного ларька. Но если хотите, то его можно найти через продавщицу этого ларька. Она знает его.
— Где вы находились в ночь на вчерашний день?
— Дома.
— Неправда. Вас дома не было. Вы позавчера вышли из квартиры в восемь часов вечера и не возвращались.
— Товарищ майор! Честное слово, вас кто-то обманул. Я никуда из дому не выходил. Целый вечер дома просидел, потом спать лег.
— Бросьте, бросьте, Горелов. Даже слушать неприятно. А кого же во Фрунзенском райотделе задерживали? Правда, там вы назвались Лёвкиным. Думали, что работники милиции не разберутся. Так вот я напоминаю, что вас отпустили в двадцать три часа пятнадцать минут. Куда же вы затем пошли?
Поняв, что Горелов еще колеблется, говорить или не говорить правду, Ветров сказал:
— Не надо только врать. Вас в милиции сфотографировали. Ну, а кто из работников милиции не знает знаменитого Горелова?! Так где же вы были после того, как вас отпустили?
Горелов, взглянув на Ветрова, глухо ответил:
— У Лёвкина. Попросил, чтобы он не говорил в милиции, что это я прокатился за его счет.
— Ну, а потом чем вы занимались?
— Остался ночевать у него. Раздавили еще одну бутылку на двоих. Я и уснул.
— Кто может подтвердить это?
— Лёвкин, да и жена его тоже была дома. Она все ругала нас, но когда увидела, что я обалдел, то сама и предложила остаться у них.
Неожиданно в комнату без стука вошел водитель:
— Товарищ майор, вас — к рации.
— Хорошо, сейчас приду, — и повернулся к Горелову: — Погубите вы себя, Горелов, погубите. Неужели вам жить по-человечески не хочется? Одумайтесь, пока не поздно…
— Сам вижу, товарищ майор, что добром это не кончится. Вот только устроиться не могу. Никто не хочет ранее судимого на работу брать.
— Неправда. Вы даже устраиваться на работу идете во хмелю, а кому нужен пьянчужка? Давайте так с вами договоримся: приходите ко мне послезавтра. Я попробую помочь вам трудоустроиться. Но если подведете, то пеняйте на себя.