Всего за восемь недель войны мы стали свидетелями огромного числа смертей, разрушений и перемещений населения. В Газе было убито более 16 000 палестинцев, более двух третей из которых - женщины и дети, что в 10 раз больше убитых детей, чем за почти два года войны в Украине. Более 1,8 миллиона человек в Газе, или почти 80 процентов населения, были перемещены.103
Сравнение было поразительным, но в то же время показательным; сравнительное число погибших среди гражданского населения также частично дало ответ на вопрос о том, почему Россия начала силовую операцию, а не полномасштабную войну против Украины. Сравнение было еще более значительным, если учесть масштабы СВО, которые затмевают “войну” израильских вооруженных сил против Газы как в чисто военно-экономическом, так и в географическом плане. Но самый очевидный ответ на вопрос о том, почему Россия начала не войну, а скорее перемирие, заключается в том, сразу бросающемся в глаза факте, что Россия не намеревалась причинять вред политическому руководству Украины, включая президента Украины Владимира Зеленского. Другими словами, изначально Россия не пыталась сменить режим в Киеве. Объяснение этому нежеланию, за неимением лучшего термина, появится позже, в марте 2022 года.
Боевой порядок для обеих сторон накануне запуска СВО выглядел примерно следующим образом. Численность активного личного состава ВСУ на 1 января 2022 года оценивалась в 261 000 человек. Ее оперативный резерв насчитывал 234 000 военнослужащих, готовых к немедленному призыву на службу.104 Призыв первого эшелона этого оперативного резерва ВСУ, численность которого составляла 148 000 человек, начался еще 22 февраля 2022 года, а второй эшелон численностью 86 000 человек готовился последовать за тем, что приравнивалось к началу первой мобилизации ВСУ.105 Другими словами, на начальном этапе СВО ВСУ могли бы направить на действительную службу примерно 550 600 военнослужащих, все из которых были в возрасте до 40 лет и уже имели опыт службы и/или боевых действий на Донбассе с 2014 года. Численность российских сил вторжения, которая, по оценкам администрации Байдена, составляет около 175 000 человек, может также опираться на ополчение Луганской и Донецкой Республик численностью более 40 000 человек, что означает, что численность российских войск составляет около 215 000 человек. Другими словами, силы российского вторжения были примерно в 2,6 раза меньше, чем украинская армия. Кроме того, Вооруженные силы Украины могли похвастаться очень значительными бронетанковыми силами, значительная часть которых была модернизирована до начала СВО с использованием систем НАТО, и насчитывала, по разным оценкам, 3309 боевых бронированных машин, в то время как ВВС Украины эксплуатировали 132 боевых и транспортных самолета.106 Более того, Силы противовоздушной обороны Украины имели в своем распоряжении по меньшей мере 250 систем ПВО дальнего радиуса действия более ранних модификаций семейства С-300, 72 системы "Бук-М1" и ряд зенитных комплексов малой дальности "Тор-М1" и "Оса". Украина даже вернула на вооружение устаревшие комплексы С-125.107
С самого начала было ясно, что Россия обладает подавляющим военно-технологическим преимуществом над Украиной, располагая очень хорошо оснащенной и обученной армией, но это рассматривалось как парные отношения: Россия против Украины. Только Украина. Однако, как только поддержка НАТО будет учтена, преимущество не будет столь однобоким, хотя Россия все еще будет иметь драматическое преимущество над Украиной. Тот факт, что НАТО непосредственно сотрудничает с Украиной с 2014 года, не был секретом: инструкторы НАТО обучали многие подразделения и формирования Вооруженных Сил Украины, а НАТО модернизировало и оснащало украинскую сторону.108 Соединенные Штаты также обучали ВСУ воевать так же, как НАТО, то есть армия США, несмотря на то, что армия США не имела опыта ведения равноправной войны и имела проигрышный послужной список даже против стран третьего мира. Этот фактор обучения и конфигурации ВСУ в фактические силы расширения НАТО изначально не осознавался Пентагоном и планировщиками НАТО как преимущество, а совсем наоборот - как серьезное препятствие для выживания ВСУ как боевой силы против российской армии, которая была способна притупить, если не полностью остановить, основной оперативный и тактический инструмент, вокруг которого построена вся боевая доктрина США - воздушные силы США и НАТО и господство в воздухе - но могла посеять хаос в структуре C4 (командование, управление, связь, компьютеры) США в стратегическом и оперативном плане. США потребовалось почти 20 месяцев, чтобы открыто признать через американские военные пропагандистские СМИ, а именно New York Times, что: