Однако в западном так называемом «экспертном» сообществе не было недостатка в мрачных прогнозах относительно России: некоторые молодые доктора наук из Королевского объединенного института вооруженных сил (RUSI), такие как норвежский профессор Джастин Бронк из Королевской норвежской военно-воздушной академии, уже на пятый день СВО пришли к выводу, что российские ВВС пропали без вести, а Россия понесла дорогостоящие потери. 165 Как и ожидалось, он основывал свой анализ на пропаганде Киева и, таким образом, выставлял себя военным любителем — как это было бы в случае с большинством «экспертов» из западных аналитических центров и министерств обороны, включая многих с высокими офицерскими званиями. Публикации RUSI, ответвления британских военных, способствовали поразительному разоблачению военных НАТО как имеющих крайне низкую оперативную грамотность и нулевой опыт ведения войны 21-го века во всех областях. Полковник Дуглас Макгрегор безжалостно охарактеризовал британские вооруженные силы как лилипутов, 166 подчеркивая общее отсутствие серьезного боевого опыта и масштабов британских военных и, как неизбежное следствие, слабость их профессионального военного образования, будь то через Военную академию в Сандхерсте или любую другую связанную с военными образовательную программу, такую как оборонные исследования в Королевском колледже в Лондоне. Нельзя многому научиться, изучая отстрел индеек в Ираке и летая в условиях низкого или нулевого риска..
Неизбежная реальность заключается в том, что опыт США в реальном воздушном бою и SEAD (подавление противовоздушной обороны противника) — не говоря уже об опыте их незначительных в военном отношении европейских союзников — весьма ограничен и сводится к набору миссий, выполняемых против либо сильно устаревших, либо вообще отсутствующих ВВС или ПВО Ирака, не говоря уже об Афганистане, где нет ни того, ни другого. Масштаб оперативного планирования в этих случаях просто требовал запуска оружия с дистанционным управлением (например, TLAM) по выявленным и в значительной степени подавленным электронными средствами ПВО, после чего боевая авиация США и НАТО летала после этого, по сути, безнаказанно. Этот аномальный подход и «опыт» воздушной войны не были применимы на Украине и не давали никаких знаний о современных воздушных боевых операциях. Как отмечает Кордесман, описывая противовоздушную оборону Ирака во время операции «Буря в пустыне»:
Проблемы в наземной противовоздушной обороне: Большинство государств третьего мира вынуждены заимствовать или адаптировать возможности управления боевыми действиями ПВО у государств-поставщиков и имеют ограниченные независимые возможности для системной интеграции, особенно на уровне программного обеспечения. Им не хватало комплекса тяжелых ракетных комплексов класса "земля-воздух", чтобы охватить обширные районы, или они были вынуждены полагаться на устаревшие системы, которые могут быть уничтожены, нейтрализованы средствами РЭБ и/или обойдены стороной. Большинство систем противовоздушной обороны ближнего радиуса действия стран третьего мира не защищают от атак с использованием высокоточного оружия дальнего действия или малозаметности.. 167
Описание Кордесманом уже в значительной степени устаревшей к 1990 году иракской противовоздушной обороны говорит само за себя.
Как обсуждалось в Главе 3, Ирак имел приблизительно 129–130 площадок и комплексов зенитных ракет и 18 основных объектов поддержки зенитных ракет. Они включали 20–30 действующих батарей SA-2 с 160 пусковыми установками, 25–50 батарей SA-3 с 140 пусковыми установками и 36–55 батарей SA-6 с более чем 100 огневыми установками. Багдад имел более плотную ПВО в начале войны в Персидском заливе, чем любой город в Восточной Европе, и более чем в семь раз превышал общую численность пусковых установок зенитных ракет, развернутых в Ханое в разгар войны во Вьетнаме. 168