Президент России Владимир Путин сомневается, что политологию можно отнести к науке, поскольку сложно найти уникальный для этой области знаний метод исследования. Такой оценкой он поделился в четверг на встрече с победителями четвертого сезона конкурса «Лидеры России». Услышав, что одна из конкурсанток собирается защищать кандидатскую диссертацию в области политологии, глава государства удивился: «По политологии? Разве есть такая наука - политология?». Услышав утвердительный ответ, он со смехом добавил: «Спорный вопрос..... Насколько я понимаю, всегда считалось, что для того, чтобы какая-то область знаний могла претендовать на звание науки, у нее должен быть свой предмет изучения и свой метод исследования. В политологии как-то сложно найти присущий только ей метод исследования», - поделился своим видением ситуации Путин.10
Стоит отметить, что лично мне пришлось поднимать эти вопросы в 2018 году при написании книги «The (Real) Revolution In Military Affairs», значительная часть которой была основана на критике работы известного американского политолога Джона Миршаймера «The Great Delusion: Либеральные мечты и международные реалии» в частности и западного направления политической науки в целом. Не лишним будет напомнить читателям, что я написал тогда в Предисловии к этой книге:
Совсем недавно респектабельное, консервативное и, к их величайшей чести, антивоенное издание The American Conservative обрушилось с язвительной и вполне обоснованной критикой на поджигателей войны и иранских ястребов, таких как Дэвид Брукс и Брет Стивенс, которые пишут в основном для New York Times. И Брукс, и Стивенс, как и многие другие подобные им люди, считают себя пандитами, аналитиками, обозревателями и комментаторами, специализирующимися на геополитике и международных отношениях. Несомненно, они анализируют и комментируют эти вопросы, и, как и подобает любым гуманитарно образованным пандитам среди ведущих американских мейнстримных медиаперсон, они могут похвастаться впечатляющим (для медийных фигур) набором дипломов по всем видам дисциплин, связанных с медиа - от истории до политической философии и журналистики. Чего нет ни у Брукса, ни у Стивенса, как и у подавляющего большинства представителей американского политического класса, так это хотя бы бесконечно малого опыта в той области, которую все они пытаются комментировать, анализировать и (для тех, кто находится у политической власти) даже принимать решения, - в военном деле.11
В то время такое описание могло показаться несколько резким или даже надуманным, но за последние четыре года времена сильно изменились, и сегодня эта критика кажется почти приглушенной, потому что, говоря об американской эхо-камере, нельзя игнорировать один факт: большинство людей, которые отвечают в США за разработку американских стратегий или того, что выдается за стратегии в американском истеблишменте, будь то экономические или военные, - это политологи и экономисты. За ними следуют юристы и журналисты - здесь это эвфемизм для пропагандистов. В общем, в США жизненно важные для существования не только Соединенных Штатов, но и всего мира решения принимаются людьми, которые, по большому счету, не имеют серьезного академического и жизненного опыта, связанного с вопросами войны и мира, геополитики, реальной экономики и государственного управления. Именно такие люди на объединенном Западе отвечают за нарративы и, в конечном счете, за создание этой самой эхо-камеры, существование которой угрожает всему живому на Земле. Поэтому здесь мы должны внимательнее присмотреться к американскому интеллектуальному классу.
Приведем определение интеллектуального класса, который также известен как интеллигенция: интеллигенция - это статусный класс, состоящий из людей с университетским образованием в обществе, которые занимаются сложным умственным трудом, критикуя, формируя и возглавляя политику, политику и культуру своего общества; как таковая, интеллигенция состоит из ученых, академиков, преподавателей, журналистов и писателей.12 Стоит отметить, что западная интеллигенция в целом и американская в частности за последние 30 лет превратилась в воплощение эхо-камеры. Она обнажила свой весьма ограниченный интеллектуальный инструментарий, который изначально был не слишком впечатляющим, и, как заметил Менкен, давно превратилась в мельницу для получения дипломов людьми, которые должны были стать частью интеллектуального класса, но массово провалились, за редким исключением, то тут, то там.