– Я рада тебя видеть, – сказала она, непривычно растягивая слова.
– Я тоже, – я попыталась улыбнуться. – Мы хотя бы живы.
– Пока, – вставила Алиссия, появляясь с подносом еды.
Кира, Нерт и Тильта отказались от угощения, и покинули столовую, поспешив занять выделенные им гостевые комнаты.
Неловкое молчание, что повисло в комнате, каждый наполнял своими мыслями – и все они были не из легких. Лицо Анны, юное и загорелое, выглядело отстраненным, тревога за брата опустошила ее, прибавив пару лет. Алиссия стала еще более строгой и холодной, словно сожаления вились над ее головой с аккуратным пучком седых волос. Для меня же прошлое, и настоящее слились в пугающий ком, и если я впускала туда сомнения о будущем, то могла сгинуть под тяжестью волнений и тревог.
Еда осталась нетронутой.
– Вы с Тарлией давно в столице? – спрашивает ы у бабушки, когда та присела за дальний конец стола.
– Да. С тех пор, как вы отправились в горы…
– Джеси…
– Был довольно мил, – сказала Алиссия, поджав губы. – Все-таки сестра правительницы не каждый день попадается преследователям.
– А где Тарлия? – я вспомнила белое лицо волшебницы, что успела дважды спасти мою жизнь в горах.
– В темнице.
– Как и мой отец, – вздохнула Анна.
– Надо попросить Правительницу...
– Не думаю, что ты в том положении, чтобы ее просить, – холодно заметила Алиссия. – То, что мы живы –большой откуп. Она никогда не выпустит свою сестрицу – сильную ведьму – и главного архитектора.
Я опустила голову, пытаясь сдержать напряжение и страх, что копились последние дни. Но они так яростно рвались наружу, что я вскочила со стула. Дверь на лестницу была приоткрытой, ступени поднимались по спирали наверх. Не слишком размышляя, я перепрыгнула наверх, и нырнула в первую же отворенную дверь.
Глава 20
Я совсем не удивилась тому, что оказалась в спальне Инессы. Эту комнату я знала слишком хорошо – сколько раз я грезила о ней во сне и наяву. Призрак матери маячил в каждом предмете обстановки, готовый выскочить, как черт из табакерки. Но вокруг было темно и тихо, кто-то не так давно прибрался тут, избавив мебель от пыли, но ему не удалось изгнать ощущение запустения и тоски.
Маленький магический огонек чуть разгорелся, когда я прошла вглубь, его света только и хватало на то, чтобы различить контуры мебели – огромная кровать, шкаф, тумба, туалетный столик угадывались среди огромных темных силуэтов. Ничего не изменилось за годы. Наверное, сила отца отвадила всех претендентов на эту завидную резиденцию.
– Где же вы, призраки? – шепнула я.
Я подошла ближе к туалетному столику, и сцена прощания Алиссии и Инессы всплыла в памяти так ярко, что не было сил терпеть. Дерево прекрасно сохранилось со временем, если только немного потемнело. Точно такое же, как в моем воспоминании…
Я присела на край стула, вглядываясь в свое отражение, ожидая увидеть длинные блестящие локоны матери, круглое лицо с нежными чертами, но зеркало отразило только меня саму. Светлые волосы отросли за время путешествия и падали на шею копной соломы – прямые, спутанные, лицо – обветренное и загорелое – обсыпано россыпью темных веснушек.
– Можно? – услышала я тихий голос за спиной, и обнаружила в дверях Киру. Девушка прошла ближе, не дожидаясь ответа. – Это комната твоей матери?
Я поднялась со стула, и уставилась на нее в упор.
– Здесь все помнит о ней, – сказала Кира с улыбкой. – А кое-что и о твоем отце.
– Что ж, мысль о том, что эта столешница знает о моих родителях больше меня самой, не кажется слишком оптимистичной.
– Быть родителями – тяжелый груз, – Кира подошла совсем близко. Она пристально смотрела мне в глаза. – Никогда не думала, что скажу это, но, может, у твоей матери была причина так поступить?
– Стой! – я дернулась, и по щекам разлился румянец. – То есть ты роешься в моих мыслях прямо сейчас?
Кира закатила глаза.
– Деточка, твоей тоской смердит весь этаж!
– Но это не повод лезть в голову!
– Так как твои мысли теперь – государственное достояние, то я бы на твоем месте отказалась от идеи так скрупулёзно их оберегать.
Я упала на стул, и опустила голову на руки.
– То есть ты хочешь сказать…
– А ты сама как думаешь?
– Тиритий может нас слышать.
– Конечно, – Кира села на край кровати и подтянула ноги к себе.
– И я не могу ничего сделать?
– Ты – нет.
– А ты? – я приподняла лицо
– Если я скажу – да, то завтра окажусь в темнице, – лицо Киры осталось непроницаемым. – Потому я скажу так – пытаться делать что-то не в моих интересах.