— Все еще, — Драко встал. Он прошел к камину и облокотился на каминную полку. — Да. Все еще. Я все еще тебя люблю.
Гермиона уставилась на его спину. Она дергала резинку для волос в своих руках, пытаясь привести мысли в порядок. Невозможно. Все, что она могла слышать в ее голове, было признанием Драко. Оно звенело хрустальным стеклом, чистым и прозрачным. Она хотела, чтобы он повторял ей это снова и снова.
— Но, — пробормотала она, — почему сейчас? Почему ты говоришь об этом сейчас? У тебя было так много шансов.
Драко вздохнул.
— Я не особо хорош в том, чтобы использовать свои шансы. Всегда становится слишком поздно, когда я принимаю решение. В этот раз… — он положил обе руки на полку и сильно надавил, острые линии его плеч выделялись сквозь рубашку. Он опустил голову. — Я не могу отложить это до лучшего момента. Возможно, больше не будет лучшего момента. Потому что если Рабастан убьет меня, я хочу, чтобы ты знала все до того, как у меня не останется шанса сказать тебе.
Гермиона подумала о все вещах, с которыми не хотела сталкиваться последние несколько дней, всех мыслях, которые она решила отложить, чтобы волноваться о них в неопределенном «позже». Возможно, Драко имел на это право. Возможно, позже уже не наступит. У них оставалось меньше дня перед тем, как они выступят против Рабастана. Она была убеждена в их успехе, но это не означало отсутствие риска.
Она поджала под себя ноги и свернулась калачиком на диване. Она чувствовала, как дрожат ее пальцы, прижатые к бокам; она чувствовала, как сердце колотится о ребра. Она вспомнила все, что уже отложила, все мысли, о которых не хотела думать прежде.
Спокойствие, близость и тоска, которые она чувствовала после того, как они переспали, были лишь частью всего этого. Каждое мгновение, которое они провели вместе за последние несколько недель ощущалось так, будто они никогда не расставались. Споры, дружба. Напряжение, гармония.
Его легкая улыбка все еще была ей близка; тепло его тела рядом с ней все еще было желанным. Она старалась не думать обо всем этом, потому что не была готова признать, что была неправа, считая, что обо всем забыла. Она отправилась с ним на задание не потому, что хотела взяться за это дело или хотела чем-то заняться. В начале так и было, но ее решимость после того, как она узнала, что Драко был назначен на задание? Дело было в нем. Наконец она заставила себя признать самые важные вещи, самые важные моменты во всем ее замешательстве.
Она скучала по нему. Она любила его. И она все еще любит его.
Гермиона судорожно выдохнула и подняла голову.
— Драко, я… — она не могла подобрать слов. Все, что она могла сделать, — подняться и медленно развернуться, чтобы потянуться к нему.
Он развернулся. Он выглядел так, будто ожидал удара или проклятия. Настороженность, напряжение в лице и теле заставили ее сердце болеть. Она дотронулась до него, скользнула пальцами по его руке и провела костяшками пальцев по щеке.
— Драко, — у них не было на это времени, но она не хотела себя останавливать. Если у них никогда не будет другого шанса, ему нужно знать. — Ты все еще любишь меня, — прошептала она.
Драко молчал. Он держал глаза закрытыми и кивнул один раз. Гермиона облизнула губы и прерывисто вдохнула:
— Я все еще… Я все еще…
Глаза Драко распахнулись, и он предупреждающе зашипел. Он бросился к ней, прижимая ее к дивану. Гермиона закричала, но ее голос потонул во внезапном взрыве, который сотряс коттедж. Стены задрожали, окна разлетелись вдребезги, стекла полетели внутрь и рассыпались по комнате. Тело Драко было над ней, защищая ее от нападения, но она слышала, как он ругался, когда осколки стекла попали в него.
Яростный вой поднялся над гулким шквалом. В вое была речь, слова, которые Гермиона не могла разобрать. Голос был женским и знакомым, но это было все, что она смогла определить. Гермиона толкнула Драко, изо всех сил давя на него, чтобы он поднялся с нее.
Он покачнулся на пятках и присел на корточки в конце дивана. Кровь запятнала его щеки и окрасила светлые волосы красными каплями. Гермиона начала говорить, но он сделал резкий жест, обрывая ее. Он закрыл глаза и поднял голову. Гермиона слушала вместе с ним, затаив дыхание, чтобы не шуметь. В вое невозможно было ничего разобрать, слова сливались в сплошной крик.
Звук не был похож на голос призрака, который они слышали раньше, голос Чарити, и Гермиона попыталась сесть, чтобы слышать лучше.
— Драко?
— Тише, — он напрягся, вздрогнул, затем сморщился и поднял руки. Он ощупал воздух, будто хватался за что-то невидимое. — Магия, — произнес он глубоким и резким голосом.
Крик нарастал, все громче и громче, пока голос, издававший его, не прояснился. Кровь отхлынула от лица Гермионы, когда она наконец узнала его.
— Джилли, — сказала она, хватая Драко за руку. Сигнал тревоги не сработал на ее отслеживающим заклинании. Единственной причиной для этого было то, что Джилли пошла куда-то добровольно. — Драко, это Джилли. У него Джилли.
Должно быть, это Рабастан. Невозможно, чтобы он не был замешан. Он схватил ее, убедил каким-то образом пойти с ним и теперь ее голос звучал в вое ветра.
— Башня, — повторил голос Джилли, крича и ударяя по ушам Гермионы. — Северная башня. На север от башни.
========== Глава 16. 4 апреля 2013 ==========
Взрывы и кричащий голос были магической атакой, но видимых последствий снаружи не оставили. Гермиона обошла коттедж в поисках повреждений, проверяя, нет ли вокруг любопытных магглов, но на улице не было никаких признаков чего-либо необычного. Ограждение вокруг коттеджа не позволяло увидеть разбитые окна. В лавке благовоний по соседству не было никаких беспорядков, и никто из прохожих ничего не заметил. Даже машина Драко не пострадала. Если бы не разбитое стекло внутри коттеджа, она могла бы подумать, что атака ей привиделась.
Гермиона вернулась в гостиную, чтобы убрать стекла. Драко, сидя на диване, вытирал фланелью лицо и волосы, чтобы очистить множество царапин, которые он получил, защищая ее. Он уставился на пергамент на столе.
— Нашел его на полу, — сказал он. — Крайний срок сдвинут. Рабастан, кажется, думает, что ты сделала нечто большее, чем установила следящие чары на Джилли. Из-за тебя, как он говорит, у нас есть время до заката. И он через час. Поздравляю, Грейнджер.
— Меня? — Гермиона взглянула на него, взмахнув палочкой, чтобы большая часть стекол переместилась в камин. — Я ничего не сделала! Только отслеживающие чары и все. Ничего больше. Не надо меня винить, Малфой! Я знаю, что ты злишься и, возможно, напуган. Мы оба! Но это не оправдание, чтобы вешать на меня вину.
Он отбросил ткань вниз.
— Тогда извини меня. У нас есть час, прежде чем мы отправимся на битву. Прошли годы с тех пор, как я участвовал в чем-то подобном, а теперь все вернулось. Но сейчас рискую не я один. Скажу тебе вот что. Ты отправишься сражаться, а я скажу мистеру Миллберну, что из-за меня двое его детей мертвы. Я буду чутким и понимающим, потому что, знаешь, вся моя семья тоже мертва. Может быть, мы выпьем с ним вместе! — он издал короткий и глухой смешок. — Ох, подожди. Паб закрыт. Владелец жаждет мести.
— Их не убили из-за тебя. Никто еще не умер.
— Еще? Мило, — Драко с рычанием встал. Он расхаживал по комнате, стекло хрустело под его обувью. — Итак, давай подведем итоги? Мой дом сгорел дотла и опасный Пожиратель Смерти на свободе. Из-за меня собираются убить тебя, из-за меня собираются убить двух магглов, и после этого, похоже, я буду просить Рабастана убить и меня. А все это из-за чертового призрака женщины, смерть которой я видел. Нас нужно было назвать не Пожирателями Смерти. Нас нужно было назвать Несущие Смерть или что-то вроде этого дерьма. И все потому, что Элкинс хотела поиметь меня. Лучший день в моей… — его глаза расширились, а руки упали по бокам. — Сука. Элкинс.
Он развернулся, чтобы указать на Гермиону:
— Элкинс! Рабастан сказал, что он знал о моем приезде. Кто-то должен был сообщить ему, и, скорее всего, это была она. Элкинс устроила всё не просто ради смеха. Она сделала это намеренно, чтобы убить меня. Могу поспорить, что она подстроила травму Лоры, чтобы убрать ее с дороги и заставить меня ехать в одиночку. Они понятия не имели, что ты сможешь проскользнуть, так что Рабастану пришлось подстраиваться под обстоятельства. Мы взволновали его до смерти тем, что он получит в придачу красивую женщину.