Гермиона сделала жест в сторону двери, и охранник вкатил тележку. Она была нагружена таким количеством книг, что колесики едва поворачивались, и охраннику приходилось подталкивать ее пинками, толчками и руганью.
— Спасибо, мистер Кэмпбелл, — сказала Гермиона. — Здесь холодно. Давайте прогреем помещение.
— Мы не разрешаем заключенным разводить открытый огонь, — сказал Кэмпбелл.
— Я знаю. Согревающие чары разрешены. Так как мне пришлось оставить палочку у входа, вам нужно будет наложить заклинание.
Гермиона смотрела на мужчину, пока он не покраснел и не зашаркал ногами.
— Не понимаю, почему мы должны тратить время на заключенных, — пробормотал он.
Гермиона выпрямилась во весь рост.
— Мистер Малфой содержится здесь до своего слушания. Он не является официальным заключенным тюрьмы Азкабан и, следовательно, не подчиняется всем правилам. Не говоря уже о том, что позволить кому-либо здесь замерзать — это прямое нарушение статута о правах, составленного Департаментом магического правопорядка и Главным аврором Гарри Поттером. Моим дорогим и близким другом.
Кэмпбелл протестующе заворчал, но вытащил палочку и наложил на камеру несколько чар. Она согрелась в течение нескольких секунд, ослабляя дрожь, которую Драко даже не осознавал. Легкая дрожь уже стала для него нормой, и он бессознательно потянулся, закатывая рукава, пока камера нагревалась. Он выпрямился, высвободив пальцы из своих холодных локонов. Даже пол прогрелся под толстыми подошвами его ботинок.
Кэмпбелл вышел, закрыв за собой дверь, и Гермиона сбросила мантию. Она снова надела зеленый джемпер, который так любил Драко, длинную юбку и высокие каблуки. Драко смотрел, как она выбрала несколько книг из тележки, положила на маленький неровный столик в углу камеры и подняла фитиль масляной лампы.
— Значит, это не супружеский визит? — спросил он, прибегая к слабому юмору, чтобы скрыть свое замешательство.
Гермиона взглянула на него через плечо, когда положила пергамент рядом с пером.
— Ты провел здесь два дня, Драко.
— Я уже успел заскучать.
Гермиона фыркнула, закатив глаза, как будто забавляясь, но Драко заметил несколько изъянов в ее представлении. Это было представление. Он видел ее напряжение в дрожащих руках и морщинках вокруг глаз. Ее плечи были напряжены, что говорило ему о том, что она сидела над книгами в течение нескольких часов. Он проверил окно в двери своей камеры, чтобы убедиться, что Кэмпбелл не подслушивал их, затем подошел ближе к столу.
— Гермиона, — тихо сказал он, дотронулся до ее плеча, кивнув самому себе, когда почувствовал напряженные мышечные узлы под ее джемпером. Не только часы над книгами. Дни.
— Я… — Гермиона провела тыльной стороной ладони по щекам и поправила стопку книг. — Я здесь в качестве вашего адвоката, мистер Малфой. Нам предстоит проделать большую работу, так что давайте не будем тратить время впустую.
— Адвокат? — Драко развернул ее лицом к себе.
Он положил пальцы ей на подбородок и убедил поднять голову. Ее глаза блестели от слез, беспокойство и усталость ясно читались на лице, но она встретила его прямой взгляд. Драко пришлось приказать себе убрать руку, чтобы не поддаться искушению погладить ее кожу. В Азкабане больше не было дементоров, чтобы держать заключенных в узде депрессией, одиночеством и отчаянием, но мрачная тюремная камера все еще заставляла его жаждать человеческого прикосновения. Или, по правде говоря, признался он себе, ему нужно было ее присутствие. Он заставил себя перестать прикасаться к ней, но не хотел отстраняться.
Гермиона тоже не двигалась. Она взглянула на него, крохотная, грустная улыбка приподняла уголки ее губ.
— Адвокат семьи Малфоев, похоже, перегружен делами, которые внезапно и таинственно появились как раз на этой неделе. Я пыталась найти кого-то еще, но не смогла позволить себе тех, что желали помочь. Я представляю вас во время слушания. Это… У нас мало времени, а мне нужно многое прочитать. Нам нужно начать.
— Тебе не нужно этого делать, — сказал Драко. Он обвел рукой стол и книги, отметив, что все они были томами по праву и истории, раздутыми закладками. Казалось, она использовала все, что было под рукой, поскольку закладки варьировались от обрывков пергамента до перьев и блестящей упаковки от карамели. — Честно говоря, в этом нет необходимости. Мало, что можно сказать о моих действиях. У меня не лучшие аргументы для защита.
— Но они есть, — Гермиона обхватила его руки над локтями, но быстро отпустила, будто вообще не собиралась этого делать. Грейнджер выдвинула деревянный стул и села с краю, смотря на него. — Драко, я нашла множество прецедентов в истории волшебного мира. И найду еще парочку, если попаду в архивы Визенгамота. Даже Гарри создал прецедент. Ты сам сказал, что он убил Волдеморта по очень схожим причинам и получил медаль.
— Гермиона, — Драко прислонился к столу, одной ногой касаясь ее, и вцепился пальцами в край стола, чтобы убедиться, что это единственный позволенный самому себе контакт с Грейнджер. — Правда. Поверь мне. Все это очень мило с твоей стороны, хотя я удивлен, что Поттер не отправил тебя на обследование травмы головы в Мунго, но не нужно. Проигнорируем то, что мне не верится в твой успех в этом деле, хотя бог его знает, может вы со своей гриффиндорской страстью и можете творить чудеса.
Гермиона посмотрела на него. Буря эмоций на ее лице сменилась недоумением, от наклона головы до поджатых губ.
— Почему ты не хочешь моей помощи? — спросила она, сузив глаза. — Почему не хочешь сделать это?
— Дело не в том, что я не хочу…
— В этом. Я знаю тебя, Драко. Знаю лучше, чем ты думаешь, и когда ты так себя ведешь, то пытаешься отговорить меня от чего-то. Ты болтал двадцать минут в Париже, потому что не хотел идти в Лувр.
Драко смотрел на пол между ними. Его взгляд был прикован к изгибу ее икры, очерченному под юбкой. Он пробежался взглядом вниз к аккуратной лодыжке и дальше к очертаниям пальчиков, выглядывающих из туфли. Он пытался запомнить вид ее ног так же хорошо, как и ощущение, когда они обхватывали его.
— Картины скучные. Они даже не двигаются, — сказал он, надеясь отвлечься от своих мыслей, и потерпел неудачу; надеясь отвлечь ее от вопросов, и потерпел еще большую неудачу.
Гермиона сморщила нос, взглянув на него.
— Дело в том, что ты не хочешь. В этом я уверена, но не могу понять причину.
Он вздохнул и закрыл глаза.
— Нет, — сказал он. — Я действительно не хочу, чтобы ты этим занималась.
— Но почему? С какой стати ты против? Возможно, я и не являюсь настоящим адвокатом, но Визенгамот шокирующе небрежен в отношении того, кому они позволяют действовать в качестве официального представителя. Я вполне способна сделать это ради тебя. Более того, я хочу. Я хочу помочь тебе. Почему ты против? — она коснулась его руки, глядя на него, нахмурив брови. — Ты не хочешь, чтобы тебя освободили?
Драко молчал несколько секунд. Возможно, слишком долго, потому что Гермиона встала и положила руки ему на плечи.
— Драко, — она наклонилась ближе, глядя прямо в его глаза. — Ты хочешь остаться здесь?
— Я не знаю, — тихо сказал он, не осмеливаясь говорить громче. Он не был готов признаться самому себе, особенно вслух. Он глубоко вздохнул и сложил руки на груди, спрятав пальцы под бицепсами. — Я не знаю, Гермиона. В смысле… — он медленно покачал головой. — Хочу? Нет. Чувствую, будто для меня это лучший вариант? В каком-то смысле, да.
Гермиона усилила хватку на его плечах. Ее ногти впились в его рубашку, а затем в кожу.
— Драко. Не говори так. Даже не думай. Это безумие.
— Возможно. Но может быть это к лучшему, — Драко поймал ее запястья, прежде чем она снова поцарапает его или встряхнет. — Гермиона, что еще мне остается? Если бы это не случилась, куда бы я вернулся? Жизнь без магии. Ни семьи, ни дома. Некуда идти, никого не осталось. Нет ничего для меня в этой жизни. Черт, у Азкабана есть хотя бы одно преимущество. Не придется возвращаться на гребанную работу.