— Еще ничего, мадамъ Гёслеръ.
— Я думала, что все должно рѣшиться въ пятницу.
— Было рѣшено — прежде пятницы. Право, когда я вспоминаю теперь, я не могу сказать, когда это не было рѣшено. Мнѣ было невозможно, рѣшительно невозможно поступить иначе. Я все еще занимаю мое мѣсто, мадамъ Гёслеръ, по я объявилъ, что откажусь отъ него прежде преній.
— Это совершенно рѣшено?
— Совершенно.
— А потомъ что?
Мадамъ Гёслеръ, разспрашивая его такимъ образомъ, наклонилась къ нему черезъ столъ съ дивана, на которомъ она сидѣла, опираясь обоими локтями на столикъ, стоявшій передъ ней. Намъ всѣмъ извѣстно это выраженіе истиннаго интереса, которое принимаетъ физіономія истиннаго друга, когда дѣло идетъ о благосостояніи его друзей. Конечно, есть такіе, которые принимаютъ это выраженіе безъ всякаго чувства — какъ актеры, умѣющіе олицетворять всѣ страсти. Но въ обыкновенной жизни мы думаемъ, что мы можемъ положиться на такое лицо, и узнаемъ это истинное выраженіе, когда его увидимъ. Финіасъ, смотря въ глаза мадамъ Гёслеръ, былъ увѣренъ, что дама, сидѣвшая напротивъ него, не играетъ роль. Она по-крайней-мѣрѣ заботилась о его благосостояніи и раздѣляла его заботы.
— А потомъ что? повторила она тономъ нѣсколько торопливымъ.
— Я не знаю, будетъ ли какое-нибудь «потомъ». Общественная жизнь кончилась для меня, мадамъ Гёслеръ.
— Какъ можно объ этомъ говорить? сказала она: — вы созданы для публичной жизни.
— Если такъ, я боюсь, что не исполню моего назначенія. Но говоря откровенно…
— Да, скажите мнѣ откровенно; я хочу понять въ чемъ дѣло.
— Дѣло въ томъ, что я не оставлю моего депутатскаго мѣста до конца сессіи, такъ какъ я думаю, что могу быть полезенъ. Потомъ я откажусь.
— Откажетесь и отъ этого? сказала она топомъ огорченія.
— Кажется, парламентъ будетъ распущенъ.
— А развѣ вы не явитесь кандидатомъ па депутатство?
— Я не имѣю на это средствъ.
— Полноте, вѣдь это фунтовъ пятьсотъ, не больше!
— И кромѣ этого мнѣ хорошо извѣстно, что единственная надежда на успѣхъ въ моей прежней профессіи состоитъ въ томъ, чтобы отказаться отъ всякой мысли быть членомъ парламента. Для начинающаго юриста эти двѣ вещи несовмѣстны. Теперь я это знаю и купилъ мое знаніе цѣною горькой опытности.
— А гдѣ будете вы жить?
— Въ Дублинѣ вѣроятно.
— И чѣмъ же будете вы заниматься?
— Всякимъ добросовѣстнымъ дѣломъ, которое можетъ быть мнѣ поручено.
— Вы будете защищать всѣхъ негодяевъ и стараться доказать, что воры не воруютъ?
— Можетъ быть, и это встрѣтится мнѣ.
— Вы надѣнете парикъ и прикинетесь мудрецомъ?
— Парикъ въ Ирландіи не во всеобщемъ употребленіи, мадамъ Гёслеръ.
— И вы будете защищать всѣми силами чьи-нибудь двадцать фунтовъ?
— Именно.
— Вы уже составили себѣ имя въ величайшемъ сенатѣ на свѣтѣ и управляли другими странами обширнѣе вашей собственной.
— Нѣтъ, я этого не дѣлалъ. Я никакой страной не управлялъ.
— Говорю вамъ, другъ мой, вы не можете этого сдѣлать. Объ этомъ нечего и говорить. Люди могутъ только переходить отъ маловажнаго къ важному труду, но они не могутъ отодвигаться назадъ и заниматься маловажнымъ дѣломъ, когда они исполняли истинно великіе труды. Говорю вамъ, мистерѣ Финнъ, что парламентъ настоящее мѣсто для васъ. Это единственное мѣсто. Не другъ ли я вамъ, что говорю это?
— Я знаю, что вы мнѣ другъ.
— А не хотите мнѣ вѣрить, когда я говорю вамъ это! Чего вы боитесь, для чего вы бѣжите? У васъ нѣтъ ни жены, ни дѣтей. Какого же угрожающаго несчастья опасаетесь вы?
Она помолчала съ минуту, какъ бы ожидая отвѣта, и онъ чувствовалъ, что теперь какъ-разъ было кстати сказать ей о помолвкѣ съ его милой Мэри. Мадамъ Гёслеръ приняла его очень шутливо, но теперь черезъ нѣсколько минутъ движенія ея дѣлались серьезны, тонъ почти торжественъ, что заставляло его сознавать, что онъ никакъ не долженъ съ нею шутить. Дружба ея была такъ искренна, что онъ обязанъ былъ говорить ей все. Но прежде чѣмъ онъ могъ придумать, какими словами разсказать, она продолжала быстрѣе разспрашивать его.
— Вы только боитесь относительно денегъ?
— Просто потому, что у меня нѣтъ дохода, которымъ я могъ бы жить.
— Не предлагала ли я вамъ денегъ?
— Но вы сами, мадамъ Гёслеръ, презирали бы меня, еслибъ я ихъ взялъ.
— Нѣтъ; — я опровергаю это.
Когда она говорила это — не громко, но выразительно — она подошла и стала передъ нимъ. Взглянувъ на нее, онъ примѣтилъ, что въ ней была сила, о которой онъ ничего не зналъ. Она была сильнѣе и крѣпче физически, чѣмъ онъ до-сихъ-поръ воображалъ.