— Но вы такъ талантливы, сказала Вайолетъ: — разумѣется, все устроится къ лучшему очень скоро.
— Я вовсе не намѣренъ терять терпѣніе или считать себя несчастнымъ, сказалъ Финіасъ. — Только охота уже будетъ не по моей части.
— И вы совсѣмъ уѣзжаете изъ Лондона? спросила Вайолетъ.
— Совсѣмъ. Я останусь членомъ только одного клуба — Брука, но вычеркну мое имя изъ списка членовъ всѣхъ другихъ.
— Какая чертовская непріятность! сказалъ лордъ Чильтернъ.
— Я не сомнѣваюсь, что вы будете очень счастливы, сказала Вайолетъ: — и сдѣлаетесь лордомъ-канцлеромъ ужасно скоро. Но вѣдь вы уѣзжаете не сейчасъ?
— Въ будущее воскресенье.
— Вы воротитесь. Вы должны быть здѣсь на нашей свадьбѣ — право вы должны. Я не выйду замужъ, если вы не будете.
Однако даже это было невозможно. Онъ долженъ ѣхать въ воскресенье и не возвращаться болѣе. Тутъ онъ сказалъ свою небольшую прощальную рѣчь, и довольно неловко. Онъ сказалъ, что будетъ думать о ней въ день ея свадьбы и молиться, чтобы она была счастлива. Онъ пришлетъ ей бездѣлушку прежде чѣмъ уѣдетъ и надѣется, что она будетъ носить ее въ воспоминаніе ихъ старой дружбы.
— Она будетъ ее носить, что бы это ни было, или я узнаю, по какой причинѣ она не носитъ, сказалъ Чильтернъ.
— Молчите, грубый медвѣдь! сказала Вайолетъ: — разумѣется, я носить ее буду, и разумѣется стану думать о томъ, кто подарилъ мнѣ ее. Я получу много подарковъ, но о не многихъ буду думать такъ много.
Финіасъ ушелъ изъ комнаты, задыхаясь такъ, что не могъ выговорить болѣе ни слова.
— Онъ все еще сокрушается по васъ, сказалъ счастливый любовникъ, какъ только его соперникъ вышелъ изъ комнаты.
— Совсѣмъ нѣтъ, возразила Вайолетъ: — онъ сокрушается обо всемъ. Все на свѣтѣ исчезаетъ у него. Какъ жаль, что онъ не рѣшился жениться на этой богатой нѣмкѣ!
Надо знать однако, что Финіасъ никому не говорилъ ни слова о предложеніи, которое сдѣлала ему нѣмка.
Утромъ въ то воскресенье, когда онъ долженъ былъ уѣхать изъ Лондона, онъ увидѣлъ лэди Лору. Онъ самъ такъ пожелалъ для того, чтобы у него на душѣ ничего больше не оставалось. Онъ нашелъ ее одну и могъ видѣть по ея глазамъ, что она плакала. Смотря на нее, онъ вспомнилъ, что не было я шести лѣтъ, когда онъ въ первый разъ вошелъ въ эту комнату, я не могъ не примѣтить, какъ наружность лэди Лоры измѣнилась. Тогда ей было двадцать-три года и она нисколько не казалась старѣе. Теперь ей можно было дать около сорока, такъ сильно сказались непріятности на душѣ ея и подкопали жизненность ея молодости.
— Такъ вы пришли проститься? сказала она съ улыбкой, вставая встрѣтить его.
— Да, лэди Лора — проститься. Не навсегда, надѣюсь, но вѣроятно надолго.
— Нѣтъ, не навсегда. По-крайней-мѣрѣ, мы не будемъ такъ думать.
Она замолчала, и онъ молчалъ, сидя съ шляпой въ рукахъ и потупивъ глаза.
— Знаете ли, мистеръ Финнъ, продолжала лэди Лора: — что я иногда очень сержусь на себя за васъ.
— Должно быть за то, что вы были слишкомъ добры во мнѣ.
— За то, что я сдѣлала вамъ много вреда, какъ мнѣ кажется, съ того самаго дня, какъ — помните, когда мы говорили здѣсь, въ этой самой комнатѣ, о началѣ билля о реформѣ — съ того самаго дня какъ я пожелала, чтобы вы поселились между нами.
— Я былъ съ вами, къ моему безграничному удовольствію — пока это продолжалось.
— Но это не продолжалось и теперь я боюсь, что это сдѣлало вамъ вредъ.
— Кто можетъ сказать, къ пользѣ или ко вреду было это? Но вы можете быть увѣрены въ томъ, что я очень вамъ признателенъ за всю доброту, которую вы показали мнѣ.
Онъ опять замолчалъ. Она не знала, чего она желаетъ, но ей хотѣлось слышать отъ него какое-нибудь выраженіе, которое было бы теплѣе выраженія признательности. Выраженіе любви она приняла бы за оскорбленіе и показала бы ему это. Впрочемъ она знала, что отъ него она не получитъ такого оскорбленія. Но она находилась въ томъ болѣзненномъ, грустномъ расположеніи духа, которое требуетъ болѣе чѣмъ обыкновеннаго сочувствія, даже еслибъ это сочувствіе было мучительно, и мнѣ кажется, что ей было бы пріятно, еслибъ онъ упомянулъ о той прежней страсти къ пей, которую онъ когда-то выражалъ. Еслибъ онъ заговорилъ о своей любви къ ней и объ ея ошибкѣ, сдѣлалъ бы какой-нибудь намекъ на то, какова могла бы быть его жизнь, еслибъ дѣла пошли ипачс — хотя она сдѣлала бы ему выговоръ даже за это — все-таки это утѣшило бы ее. Но въ эту минуту, хотя Финіасъ очень помнилъ, что произошло между ними, онъ вовсе не думалъ о линтерскихъ водопадахъ. Это происходило четыре года тому назадъ — а послѣ того такъ много разныхъ другихъ обстоятельствъ волновали его даже болѣе чѣмъ это!