— Да, хотелось бы, — сказала она, оттолкнувшись от лестницы и плывя в темноту, — но я не желаю оставаться в этой грязи…
Мы вновь поплыли, держась в тени берега, отталкивая руками попадавшийся навстречу мусор.
Мы приближались к последнему пирсу базы. Мы поняли это, потому что увидели забор с протянутой над ним освещенной колючей проволокой. Вдруг Салли вскрикнула.
Я повернулся к ней и сначала ничего не мог понять. Какой-то черный блестящий горб вздулся над поверхностью воды, высунулась и снова исчезла рука, затем показалась нога и тоже скрылась под водой. Я схватил рукой этот горб — он был холодный и скользкий на ощупь. Салли барахталась где-то под ним. Это оказался пластиковый мешок для мусора — такими выстилают мусорные ящики. Салли уже освободилась от него — она кашляла и отплевывалась.
— Я думала, ты разгребаешь всю эту дрянь с нашего пути, — сказала она, откинув прядь волос с лица.
— Видно, часть мусора все же остается.
— На тебя трудно рассчитывать, Эверс.
— Ты хочешь плыть впереди?
— Мне хочется плакать. Я хочу оказаться дома и залечь в горячую ванну часа на три. — Она посмотрела через мое плечо вдаль. — Там что-то вроде барьера.
Ярдах в ста впереди, по другую сторону пирса, начинаясь от середины, было ограждение из нержавеющей ленты, уходящее в воду. Оно было высотой около десяти футов и неизвестно насколько погружено в воду. Мы поплыли вдоль пирса, чтобы лучше его разглядеть. Острые края стальной зубчатой ленты, казалось, могли разрезать рыбу напополам.
Ограждение не настолько далеко уходило в море, чтобы его нельзя было обогнуть. Но на краю пирса находился офицерский клуб, откуда отлично просматривалась поверхность воды. Судя по доносившимся звукам музыки и разговоров, там неплохо проводили время. Несколько офицеров стояли возле огромного окна с бокалами в руках, глядя на воду. Если бы мы попытались проплыть вокруг ограждения, по крайней мере, человек десять наверняка бы нас заметили.
— Подождем, — сказал я. — Рано или поздно они разойдутся по домам.
— Ждать, пока морские офицеры бросят пить! Ты с ума сошел! Я больше не могу, Форрест. Я слишком устала.
— Можно поступить по-другому — доплыть до конца пирса, затем проплыть еще сто ярдов до загородки и перебраться через нее. Там есть небольшой выступ, и под его прикрытием, в темноте они нас, наверное, не заметят.
— Ты что, не слышишь, что я говорю? — Она повысила голос. — Я чертовски устала. И не хочу никуда плыть. Это ж офицеры, дубина. Я поговорю с ними минуты две, и они тут же закутают меня в одеяло и дадут чашку горячего ирландского кофе. Где лестница на этот проклятый пирс?
— Вон там, на углу, — сказал я. — Однако долго ты сопротивлялась желанию сдаться.
— Сдаться? Что значит — сдаться? Ты поплывешь дальше и утонешь, а я пойду к ним, и меня угостят выпивкой. — Она устало поплыла к лестнице. Я последовал за ней, и мы достигли лестницы одновременно. Она стала подниматься по ней.
— Ты не сдалась, когда мы оказались в кабине погрузчика, — сказал я. — Ты не сдалась, когда мы чуть не утонули, когда, усталая и замерзшая, подверглась нападению мешка для мусора. Ты горько пожалеешь о своем малодушии, когда тебя бросят в холодную камеру вместе с пьяницами.
— Мой отец богат и могуществен, они не посмеют кинуть меня ни в какую чертову кутузку.
— Твоего отца здесь нет, а ты есть. Сначала они, возможно, и предложат тебе выпить. Но они сразу поймут, что леди, вышедшая из воды, — та самая женщина, которая свалилась с пирса в погрузчике. И они, вероятно, захотят узнать, какое отношение имеет твой отец к ста тоннам наркотиков и что мы делали на базе, а также что ты знаешь об их коллегах — офицерах, которые занимаются контрабандой этих наркотиков. Да они, пожалуй, изжарят тебя вместе с твоим папочкой живьем.
— О Боже, Форрест, я окоченела и устала. Скорее соглашусь быть изжаренной, чем околеть от холода. Давай лучше погрей меня.
Мы прижались друг к другу в мокрых рубашках, находясь в холодной воде, но через некоторое время как будто даже немного согрелись. Потом Салли вдруг оттолкнула меня.
— Пошли, — сказала она и поплыла к краю пирса, держа голову над водой, медленно и грациозно работая руками.
Она была права, они будут рады ее появлению, дадут ей одеяло и угостят горячим питьем: «Принесите красивой леди сухую одежду. Пусть доктор даст ей что-нибудь от простуды». Она имела право пройти на базу — у нее есть пропуск. Если она пойдет туда одна, с ней будет все в порядке. Ей нужно только придумать какую-то историю, но так или иначе с ней будет все хорошо.