— Но у вас, по крайней мере, должны быть какие-то предположения, Форрест?
— Одна женщина, по имени Салли Кавана, поставила свой трейлер у ручья на моей земле и разбила стекло моей машины камнем.
— Вы хотите возбудить дело о нападении на вас или о вторжении в ваши владения?
— Я не хочу ни на кого подавать в суд. Она заявила, что ее отец, которого зовут Меррилл Кавана, уже несколько лет владеет этой землей. Еще там был какой-то ковбой на грузовике, на дверце которого была нарисована звезда, а под ней надпись — «Эмпайр». Этот парень тоже пытался выставить меня с моей земли. Салли Кавана показала мне карту, где половина моих владений принадлежит «Корпорации по строительству аэропорта». Она сказала, что это копия карты из Архивного управления округа.
— Хорошо. Мне, разумеется, нужно навести кое-какие справки, Форрест. А вы принесите все документы, которыми располагаете, и мы поговорим у меня в офисе. Но уже сейчас я могу высказать одно предположение.
— Да, конечно, я вас слушаю.
— Я думаю, что если речь идет о Меррилле Каване, и если ковбой в грузовике компании «Эмпайр» пытался выставить вас с вашей земли, то они могли оформить права на вашу собственность. И теперь это так же законно, как изображение орла на долларовом банкноте.
— Вы считаете, что уже ничего нельзя сделать?
— Послушайте, Форрест, если они действительно посягают на вашу собственность, то я могу многое сделать, не надо терять надежду.
— Когда я могу зайти к вам?
— Несколько следующих дней я буду занята в суде. Вас устроит понедельник?
— Я хотел вернуться в Лондон.
— Хорошо. Тогда вышлите из Лондона по факсу ваши документы, и с этого мы начнем.
Глава 5
Здание газеты «Финикс сан» обладало изяществом и красотой бетонной коробки городского вокзала. К сожалению, оно соответствовало ему и по размерам. Но ведь в конце концов, фабрики по производству новостей примечательны не своими архитектурными достоинствами. В этом здании версталась, издавалась и печаталась самая крупная газета в Аризоне. Ежедневно в два часа ночи отсюда выезжали грузовики, развозившие по улицам города полмиллиона экземпляров газеты «Финикс сан». Свежие новости о новых катастрофах.
Вестибюль здания, выходивший прямо на центральную авеню, был грязен и забрызган чернилами, как старая пишущая машинка, и весь набит охранниками в черной форме. Вы можете задать вопрос: сколько охранников должны проверить документы бывшего автомобильного гонщика, чтобы пропустить его в помещение газеты? Могу ответить — трое. Один охранник выписывает пропуск, другой звонит наверх, чтобы выяснить, действительно ли вас ждут, а третий разглядывает вас так, как будто вы сексуальный извращенец. Как знать — ведь в любой момент в деловой Финикс может хлынуть волна мастурбации.
Позади стойки отдела пропусков на темно-коричневой мраморной плите крупными грязными хромированными буквами написано «Финикс сан», а ниже — маленькими — приписано изречение: «Истина — великое дело, и она восторжествует».
Я подумал, какая же Великая Истина вызвала столько процедур проверки и контроля? Или, может быть, просто шайка террористов попала на страницы блокнотов репортеров? Если «Финикс сан» и нуждалась в усиленной охране, то совсем не ради того, чтобы провозгласить Великую Истину. Газеты живут сенсациями, войнами, убийствами, сплетнями, потому что поимка какого-нибудь сексуального маньяка интересует обывателя куда больше абстрактной истины. Конечно, журналисты говорят иногда правду, но она редко бывает великой. Репортеры стоят на обочине, держа наготове блокноты, но скорее факты гоняются за ними, чем они собирают факты. Может быть, я рассуждаю как дилетант, но не хочу, чтобы незнание препятствовало формированию мнений. Я пришел учиться новому ремеслу, мне нужно многое узнать, теперь вряд ли пригодится мое умение резко затормозить в считанные секунды.
Охранник с микрофоном в ухе выдал мне опознавательную карточку с надписью «„Феникс сан“. Посетитель», чтобы я пришпилил ее себе на грудь как приговор. На мне была темно-зеленая рубашка для гольфа, коричневые хлопчатобумажные брюки, темно-красные ботинки, словом, типичный гражданин города Финикса. Охранник под номером два нажал кнопку лифта. Раздался звонок, и двери автоматически открылись. Страж номер три поощрительно кивнул мне, дескать, давай, но его взгляд при этом как будто говорил: «Давай, да не очень».
Я доехал с номером два до третьего этажа, прошел через отдел информации, площадью в пол-акра, и сразу попал в другую комнату, где за столами сидели мужчины и женщины с бледными от ламп дневного света лицами; одни — уставившись взглядом в стену, другие — в пустое пространство, третьи — в экраны своих компьютеров; некоторые обменивались шутками за чашкой кофе. Они были здесь у себя дома, в своем клубе, и «посетитель» под «конвоем» охранника не был удостоен внимания.