— К тому времени, когда я приехал, там уже никого не было.
Кроме последней полицейской машины — белого «ровера» с красной и желтой полосками по бокам. Как зовут их на севере, штопор для автомобильных пробок. Лучи его фар высвечивали следы автомашины на мокрой траве и отражались на дереве. Это был дуб с липкими от смолы рваными ранами на стволе, где была содрана кора. Он был мокрым от разбрызганной крови. Я спросил полицейского, сидевшего за рулем, нашли ли они что-нибудь в машине Алистера: какие-нибудь записи или дискеты от компьютера.
— Так ты не считаешь, что это был несчастный случай, верно? — спросила Мерри. — Загляни-ка в шкаф над раковиной. Иногда он прячет там.
— С чего ему прятать сахар?
— Доктор Квэк говорит, что он мне вреден. Посмотри еще за сушилкой. Ну, нашли они что-нибудь?
— Они сказали, что осмотрели всю машину, но ничего не обнаружили.
Это было не совсем так. Двое полицейских сидели во второй машине на обочине этой короткой извилистой проселочной дороги, заканчивая составление отчета, пили кофе из бумажных стаканчиков и слушали рацию. В глубине Кембриджшира ничего особенного не происходило. Мне сказали, что когда нашли Алистера, его тело наполовину застряло в смотровом стекле, а вся машина «БМВ» была залита кровью, ею была пропитана обивка. Считают, что он врезался в ствол дерева и отлетел назад в салон машины: внутри нашли клочки его тела, части черепа. Полицейские собирались осмотреть машину еще раз, уже утром, когда станет светло и внутри машина высохнет. Как они заявили, еще один идиот гнал со скоростью 110 миль в час и не пристегнулся. Может, напился до чертиков.
— Оставайтесь за желтой ленточкой ограждения, сэр, — предложили мне, — мы не хотим, чтобы вы на что-нибудь наступили. — А внутри ограждения уже натоптали механики, полиция, работники «Скорой помощи» и, кто знает, возможно, зеваки. Место происшествия стало похоже на деревенское поле во время футбольного матча, трава и листья были мокрые и затоптанные. Земля еще хранила свежие следы автомашины, пропахавшей траву, когда ее тащили назад. Маленькие поблескивающие лужицы то ли крови, то ли масла, отсвечивавшие чернью и золотом в свете мощных ламп полицейской машины. Что-то привлекло мой взгляд. Это был маленький кусочек бескровной плоти. Кусочек губы Алистера или руки — с такого расстояния разглядеть было невозможно. А муравьи уже до него добрались.
— Ты что-нибудь видел?
— Я поеду туда утром и осмотрю, когда рассветет.
— О, наконец-то ты нашел сахар! Пожалуйста, мне три ложки. Как ты считаешь, с какой скоростью он ехал?
— Машину я не видел. Полицейские говорят, что свыше ста.
— Чепуха! Алистер всегда ездил быстро, вот почему он купил себе эту грохоталку. Он же ученый. То есть был ученым. Он всегда был собранным за рулем. И кроме того, по той дороге не проедешь с такой скоростью, даже на его машине. Он ездил по ней тысячи раз, так что ни один поворот для него не был новостью. Даже на своем мотоцикле он никогда не развивал предельной скорости. И он никогда, да нет, конечно, он не пил за рулем! Никогда, — она возвратила мне свою белую чашку, — ты положил мало сахара. Еще одну ложку, прошу тебя.
— Теперь я понимаю, почему от тебя прячут сахар. Я вот над чем думаю, Мерри. Почему это он возвращался с работы ночью? Насколько я понимаю, он ехал домой с работы, ведь эта дорога — между твоим домом и командой. Он тебя предупреждал, что задержится?
— Предупреждал? Не будь идиотом! — Ее голос стал веселым, почти беззаботным.
— Я думал, он наверняка работал допоздна. Копировал программы. Усовершенствовал свои системы. Обдумывал какую-нибудь новую идею. Загружал компьютер «Грэй» в Калифорнии или что-то в этом роде.
— Боже мой, Эверс, ты в самом деле ничего не знаешь, а? Я-то думала, что все вокруг знают.
Она умолкла, и воцарилось долгое молчание. Наконец я не выдержал:
— Что знают?
— Знают, что у него интрижка с Сьюзен. Уже сколько лет, Эверс! Целых два проклятых года. Живешь в одном доме и ничего не знаешь?
Мне хотелось одного — исчезнуть, провалиться сквозь сланцевые плитки пола на кухне и забыть об этом, как о дурном сне. Уйти в дверь. Любым образом исчезнуть из этого мира.
— Да ладно, не стой разинув рот! Он мне все рассказал. Он говорил мне об этом до того, как я попала в аварию. До того, как мы поженились. Ради Бога, Форрест, сядь, пока не упал, а я тебе расскажу. Мы вместе жили в Бристоле. Тебе бы он в те времена понравился. Он был неугомонным, забавным, то есть таким, какими бывают некоторые одаренные люди, которые все быстрее схватывают, нежели окружающие. Там на курсах воздухоплавания я изучала физику и была убеждена, что среди тех, кто занимается аэронавтикой, не найти даже и наполовину столь же одаренного и привлекательного человека. Мой Бог, у него был мотоцикл. Изумительный! — Она засмеялась, отдаленно напомнив сообразительную красивую студентку, какой была прежде. — У него не было шанса ускользнуть от меня, раз уж я решила. Я же была очень симпатичной, не так ли? И я обожала его, просто обожала. Я бы все для него сделала. Конечно, может, Алистер и не смотрится, как дар Божий, для тебя, но на фоне бумажных крыс, среди которых я провела три года, пока корпела над диссертацией, я тебе гарантирую, что он выглядел, как Мэтт Диллон и молодой Син Коннэри вместе взятые. А когда произошла авария, он совсем не пострадал, Форрест! Ну, пара шрамов и царапин, и все. Ему даже не понадобился лейкопластырь. А я сломала спину, четыре позвонка — вдребезги. — Она попробовала чай. — По-прежнему мало сахара. Да ладно, сиди спокойно!