Сэм заказал бутылку «Шато-Пегрю 61» под лягушачьи лапки. Я же попросил принести бутылку марочной воды «Эвиан» (очень хорошая неделя выдалась!) в компании с морским салатом (салат «Морской сад», составленный шеф-поваром Марсо Мартэном), который буду жевать, размышляя над диетой для широкоплечих гонщиков ростом 184 см, которые с трудом втискиваются в тесную кабину машины. За любым столом вокруг меня мужчины и женщины запросто поглощали такие аппетитные куски, которые я даже не могу осмелиться попробовать, потому что получу лишние пятьдесят граммов, которые буду таскать за собой по всей трассе. Бессмысленно тратить девять тысяч фунтов на титановую подвеску в стремлении сэкономить три фунта веса, если водитель набрал за обеденным столом четыре фунта. Я уже и так самый тяжелый гонщик в «Формуле-1», расплачиваюсь за это как минимум лишней секундой на круг. Да, мне только низкокалорийный салат, воду и свежеподжаренный хлеб с хрустящей корочкой вместе со смутными воспоминаниями о том, что на нем в детстве бывало масло. Я буду просто делать вид, что ем за столом, накрытым розовой скатертью, если вы не против.
— Один из секретов бизнеса, — говорил Сэм, пока официант, разносящий вино, жестом отправил подростка с туповатым лицом в подвалы замка принести одну из последних бутылок «Пегрю 61», — в том, чтобы уметь подписывать свои счета расходов.
В некотором отношении Сэм выглядит странно. Это ученик старой школы бизнеса, который усвоил почему-то, что хвастаться о своих нечистых проделках — шик. Раньше «Формула-1» являла собой просто сражение агрессивных мужиков на гоночной трассе. Сейчас это закомплексованные типы, которые просиживают штаны в разного рода правлениях. Победу в гонках вычисляют, как уравнения!
— Как идет твой бизнес, Сэм? — спросил я. — Судя по газетам, ты сейчас страшно загружен. — Из того, что мне рассказал Каслмен, выходило, что сейчас он находится в свободном падении без парашюта.
— Я считаю, что в данный момент «Эмрон» стоит на пороге крупного прорыва. Мне надо в понедельник лететь в Лос-Анджелес, принять участие в презентации, которую мы там устраиваем. На обратном пути я захвачу сенатора Дикерсона и конгрессменов Уолкера и Джордини из Комитета по ассигнованиям на оборону. Они согласились быть моими гостями в Сильверстоуне, и я думаю, что атмосфера гонок произведет на них впечатление, не говоря уже о технологии «Формулы-1». Естественно, это значит, что мне придется положиться на тебя и в некоторой степени на Сьюзен в части руководства командой…
— Пресса, похоже, не разделяет твоей уверенности.
— Ну, те снимки, которые попали в печать, наводят меня на мысль: а стоит ли ввязываться в перепалку.
— Денег назад не отдают, не так ли, Сэм? — Я чуть не добавил, что их придется украсть.
— Дело не в деньгах, — мягко возразил он, когда перед ним появилось широкое фарфоровое блюдо — настоящее жирное озеро из лягушачьих лапок в грибном соусе. Он осторожно опустил в него ложку, набрал липкой жидкости и стал дуть, чтобы она остыла. — Дело, — сказал он, — в рабочих местах. — Ложка на мгновение исчезла во рту, затем быстро вернулась в блюдо. — Покажи мне страну, которая сейчас не нуждается в новых рабочих местах, и я поверю в сказку. Любая страна мира отчаянно нуждается в рабочих местах. — Его речь и ложка набирали необходимую скорость. — Мировая экономика идет под уклон так быстро, что нам потребуется чертовски много времени, чтобы привести ее в порядок. — Снова ложку в рот. — Чем я занимаюсь, Эверс, — невнятно проговорил он, — тем, что плыву против течения. — Еще одна ложка. — Финансирую благоустройство человеческих жизней, предоставляя им стабильный доход. — Дует, чавкает. — А в странах, — ложка, — где в этом нуждаются, — дует и чавкает, — учу рабочих зарабатывать деньги, — ложка, — и платить налоги. — Дует, чавкает. — В их обществе — это плюс. — Еще ложка. — Ведь если никто не делает деньги, — подул, почавкал и капнул похлебкой на лацкан своей безукоризненно чистой светло-синей джинсовой куртки, — то никто не платит налогов. — Снова ложка. — Никто не платит налогов — правительство разоряется. — Опять подул и почавкал. — А если правительство без денег — народ звереет. — Наклонив чашу, он выловил маленький кусочек лакомства. — Тот, кто делает деньги, тот спасает мир.